Русская философия. Анализ истории. Том 1 - стр. 30

После всего сказанного здесь следует дать определение о счастье. Счастье всегда многогранно по природе Царствия Небесного и все грани радости должны присутствовать в человеке единовременно. Грехопадением произошло расчленение на составляющие, ибо Бог велик и велика Его радость, а потому приобщение к ней должно уже происходить удобоприемлемо для болящего первородным грехом человечества. Так как человек пребывая в высшей экзальтации счастья от созерцания Творца «не слышит» голос своего тела, а в преображении природы человека должен участвовать весь он, а не какая-то его часть, то Бог создает ему помощницу, ибо теперь он, чтобы быть счастливым, должен сделать счастливой свою жену, которая требует к себе близости по подобию. Теперь, чтобы быть счастливым, он должен нести послушание у слабости. Хотя преображение в Боге всегда связано с перерождением, с переменой к большему совершенству, а потому движение к абсолютному подобию должно идти удобоприемлемо постепенно, соразмерно с природной возможностью тела человека возрастать. Ненадорванное перегрузкой тело становится условием вечности бытия в полноте, а это есть тоже образ Божий. После грехопадения человеку послушание у жены имеет ещё большее значение, ибо плоть его ослабла от воспаления грехом. Границы, в пределах коих происходит спасение, сильно сузились. Человек, который «не слышит свое тело» рискует нарушить свое естество, а именно полноту выражения Божественного в земных реалиях. К примеру, страда. Человек, пребывая в единении с Богом, стимулирует физической нагрузкой все грани природы человека для поддержания души в радости бытия – просто эта радость в критериях чувственности по нашему определению должна быть явлена как полная бесчувственность к летнему зною, надоедливому гнусу во время монотонного машинального физического труда. Он как и практикующий йогу видит и созерцает белое Бога через черное физической нагрузки и боли. А ведь только созерцание Его приводит в экстаз верхней границы коему нет – в чем и опасность перегрузки-передозировки. В определённый момент женщина должна позвать его на обед или просто принести воды попить, или отвлечь от тяжелого труда на некоторое время – все это в целом дает возможность передохнуть, сменив образ деятельности на более легкий. При этом надо сказать, что в природе человека, согласно закону жизни, все должно течь и течение это несколько болезненное вне исихазма Колеса Велеса. Человеку естественно быть пассажиром в автомобиле и продолжать движение спокойно усевшись в кресле салона, но если человек занимает противоестественное место в движении автомобиля, к примеру заменяет переднее колесо, то его путешествие становится болезненным, хотя он такой же пассажир как и прежде. Вот в чем суть двоичности природы человека, когда восторг исихазма дополняется и усиливается монотонными машинальными нагрузками. То есть в исихазме человек «не слышит голос своего трудящегося тела», терпящего, кроме физической нагрузки, укусы насекомых и зной летнего дня. Но этот вот контраст активирует всю полноту природы человека, активируя его психику и приобщая к настоящему душевному веселью. Душа поет – поет и тело. Если душа радуется, то даже заточение становится раем – такова природа счастья. Вне молитвенного исихазма, человек превращается в беглеца, ибо везде он получает травму психики, ибо первый признак того, что было покушение на физическое здоровье – ожидание того, когда это все закончится. Преп. Силуан Афонский говорит, что трудиться надо так, как будто с этого момента ты будешь выполнять свою работу вечно, то есть святой старец хочет сказать, что нельзя ждать конца работ. Это возможно, если душа уже во Царствии Небесном – то есть это не самовнушение и не усилие воли – это живое общение личности с Личностью. Вообще закон, который гласит, что подобное стремится ко своему же подобию, можно выразить адаптировано к нашей теме несколько иначе. Мир полон зла и мы, как бы пребываем на дне этого моря. Чтобы достичь своей цели достаточно стать ей целесообразным или обрести образ цели. То есть чтобы всплыть на поверхность, необходимо вобрать в себя подобие стихии, граничащей с этим окружающим миром, водной бездной – вобрать в себя этого атмосферного воздуха и мир сей сам нас начинает выталкивать вверх. То есть, чтобы достичь цели не надо её преследовать напряжением всех сил, а просто стать целесообразным и цель достигнута. Силы нужны на поддержание себя в образе цели, а не для того, чтобы брать цель силой. Тот, кто не ведает то, о чем здесь речь, чтобы удовлетворить потребность в одном – он покупает путевку на море. Там на море после двух-трех дней отдыха, он понимает, что он соскучился по дому и у него есть дела. Приехав домой, он хочет сходить на природу, либо сеть, к примеру, на скутер, потому нырнуть с аквалангом на морское дно. Получив удовлетворение, тут же получает пресыщение и вновь речь заходит о травме психики уже от этого положения. Такой человек мечется всю жизнь от одного к другому, получив новую травму психики ищет уже третьего. От радости отдыха не ищут и отпуск не ездят. И так у него всея жизнь в беготне – то стимулирует одну грань своей природы, то другую, то третью. В то время, как селянин все это имеет бесплатно, ибо стимулирует свою природу именно теми реалиями, в коих живет, кои оказались в поле его доступности по естеству жизни. Душа поет от того, что ей хорошо, просто непосредственно приобщившись к Источнику радости. Восход и закат Солнца есть везде, также как и иные реалии красот. И понятно, что право и даже обязанность человека пребывать всегда в счастье, но только вне непосредственного приобщения к Источнику радости, такое счастье требует посредников, то есть требует много энергозатрат, которые неизбежны из-за поиска счастья там, где нас нет. Ныне оные все менее и менее восполнимые и даже уже начинаются необратимы процессы в природе. Хотя конечно, человек должен познавать себя. Так как он, по нашему определению, сам есть все то, что его окружает, флора и фауна, и даже вся Вселенная, то он познавая себя в образе этих явлений бытия, тоже познает себя, но совсем не для того, чтобы потерять все то, что он познал, но обрести и улучшить. Ведь мы, желая познать себя не вспарываем свой живот от любознательности – мы ищем иные пути, то есть иные пути к счастью без убийства самого себя. Вот в чем вопрос непосредственного богобщения.