Русофобия - стр. 46
«Хаим Житловский, который вместе со мной основал в Берне “Союз русских социалистов‑революционеров”, из которого выросла в дальнейшем партия эсеров[26]… Этот пламенный и искренний патриот убеждал меня дружески: будь, кем хочешь – социалистом, коммунистом, анархистом и так далее, но, в первую очередь, будь евреем, работай среди евреев, еврейская интеллигенция должна принадлежать еврейскому народу».
Взгляды самого Раппопорта таковы: «Еврейский народ – носитель всех великих идей единства и человеческой общности в истории… Исчезновение еврейского народа будет означать гибель человечества, окончательное превращение человека в дикого зверя».
Очень трудно представить себе, чтобы деятельность таких политиков (в качестве ли кадетов, эсеров или французских коммунистов) не отражала их национальных чувств. Следы этого можно действительно увидеть, например, в истории партии эсеров. Так, два самых знаменитых террористических акта, потребовавших наибольшего напряжения сил Боевой организации, – были направлены против Плеве и великого князя Сергея Александровича, которых молва обвиняла в антисемитизме. (Плеве считали ответственным за кишиневский погром, ходила даже легенда, что он хотел выселить евреев в гетто; в. кн. Сергей Александрович, будучи московским генерал‑губернатором, восстановил некоторые ограничения на проживание евреев в Московской губернии, отмененные раньше.) Зубатов вспоминал, что в разговоре с ним Азев трясся от злобы и ненависти, говоря о Плеве, которого он считал ответственным за кишиневский погром[27].
О том же свидетельствует и Ратаев.
Один из руководителей партии эсеров, Слетов, рассказывает в своих воспоминаниях, как реагировали вожди партии в Женеве на весть об убийстве Плеве:
«Несколько минут стояло столпотворение. Некоторые мужчины и женщины впали в истерику. Большинство присутствующих обнимались. Со всех сторон раздавались крики радости. Я и сейчас вижу Н., стоявшего в стороне, он разбил стакан с водой об пол, заскрежетал зубами и вскричал: “Это за Кишинев!”»
Вот другой пример. Советский историк М.Н. Покровский рассказывает:
«…Я знал, что еще в 1907 году кадетская газета “Новь” в Москве субсидировалась некоторого рода синдикатом еврейской буржуазии, которая больше всего заботилась о национальной стороне дела и, находя, что газета недостаточно защищает интересы евреев, приходила к нашему большевистскому публицисту М.Г. Лунцу и предлагала ему стать редактором газеты. Он был крайне изумлен, говоря: “Как же – ведь газета кадетская, а я большевик”. Ему говорят: “Это все равно. Мы думаем, что ваше отношение к национальному вопросу более четко”».
Мысль, что политический переворот может быть инструментом для достижения национальных целей, не чужда еврейскому сознанию. Так, Витте рассказывает, что, когда он в 1905 году вел в Америке переговоры о заключении мирного договора с Японией, к нему пришла «делегация еврейских тузов», в том числе Яков Шифф, «глава еврейского финансового мира в Америке». Их волновал вопрос о положении евреев в России. Слова Витте, что «предоставление сразу равноправия принесет больше вреда, чем пользы», «вызвали со стороны Шиффа резкое возражение». Шульгин приводит, со ссылкой на первоисточник, версию одного из еврейских участников этой встречи о том, в чем заключалось «возражение» Шиффа. По его словам, Шифф сказал: