Русалка и дракон - стр. 35
Непослушные локоны стояли над головой рыжим облаком, глаза от удивления расширились, вот-вот вылезут из орбит. Я поспешно закрыла открывшийся было рот, прежде чем наглоталась морской воды.
Медленно, как тогда, во сне, протянула руку к зеркалу, но когда пальцы готовы были коснуться поверхности, под ними обнаружилась пустота.
В этот же миг мое отражение исчезло.
- Мама?! - вырвалось у меня, а в ноздри ударил привычный запах маминых духов: морская свежесть с нотками цитрусовых и иланг-иланга.
Мама была бледной, с запавшими под глазами тенями, волосы стянуты в хвост, в тех самых джинсах и водолазке, в которых видела ее последний раз.
Я пригляделась: мамочка сидела на кухне, на том же месте, где последний раз ее видела. На барной стойке свернулся кот Курсивчик.
- Иришка! - из маминых глаз потоком хлынули слезы и глаза вмиг стали такими голубыми-голубыми, разительно выделяясь на бледной коже. - Доченька! Как ты меня напугала!
- Мамочка! - я протянула руку.
Пальцы наткнулись на невидимую преграду, не на поверхность зеркала, нет, это было похоже на сильно сгустившийся воздух.
- Мамуля. Это не я, я не виновата. Это все Кано.
Мама всхлипнула с видимым облегчением. Потом достала салфетку и шумно высморкалась. Когда снова взглянула на меня, от рыданий не осталось и следа. Она у меня такая: поплачет-поплачет, а потом улыбнется. Ведь слезами делу не поможешь, а нервные клетки не восстанавливаются, так она любит повторять.
И мамочка и вправду улыбнулась.
- Я знаю, Ириэлечка, - сказала она. - Я тебя не виню! Я поняла, что Кано открыл для тебя врата в истинный мир.
- Значит, ты знала, - прошептала я.
Курсивчик потянулся и зевнул, а мама кивнула.
- Я выросла в истинном мире. Я, Морская Мари, родилась на Коралловых островах, это недалеко от Водного дракарата.
Неожиданно у меня вырвалось:
- Ты скучаешь?
Мама поняла меня.
А потом улыбнулась. Робко и как-то невесело.
- Ты там всего день, а выглядишь счастливой и отдохнувшей.
- Тут… Тут бесподобно! - вырвалось у меня, но тут же пожаловалась: - Я чуть не утонула. Тут какое-то очень странное место.
Мама, вопреки услышанному, отмахнулась.
- Чушь! Дитя дочери морского народа не может утонуть. Я всегда тебе говорила.
Я ресницами захлопала. Верно, мама так говорила. И никогда не переживала, когда я уплывала надолго, чего не скажешь о бабушке… Однажды она даже бегала по пляжу, схватившись за сердце (быстро, кстати, бегала) и кричала «Инфаркт, инфаркт!» А потом, когда я вышла, так припечатала мне по пятой точке на глазах у всего пляжа, что так стыдно было…
Я помотала головой, отгоняя ненужные воспоминания. Ощущать себя на границе воды и воздуха было непривычно и странно.
Мама же вглядывалась куда-то за мою спину. Причем с таким видом, как смотрит голодный обжора на коробку шоколадных конфет.
Я невольно оглянулась.
Нежное мерцание воды. Словно сгустившийся, окрашенный в бирюзу, воздух. Причудливые морские раковины окрашены сиянием разноцветных кристаллов. Пышные, кудрявые водоросли, цветастые стебли колышутся живыми радугами. Мимо снуют туда-сюда разноцветные рыбки. Совсем не боятся меня. Одна подплыла поближе и попыталась присосаться к перегородке между мирами. Не вышло. Рыбка обиженно вильнула хвостом и скрылась в зарослях водорослей.
Мы с мамой хихикнули. Смех вышел нервным, каким-то облегченным.