Русалий круг - стр. 4
Главным развлечением вечера стали танцы. И если вальсы вызвали больше восторга у старшего поколения, то молодежь ликовала, когда на сцену вышла Полонея Златовласка. Все же родители Дмитрия Муромца смогли устроить сыну хороший праздник. И хотя почти весь вечер именинник, как и полагается, протанцевал со своей невестой Марьяной Долгорукой, все же пару вальсов он прокружил в объятиях сомнительных по происхождению и по положению в обществе девушек.
Надеемся, Митя Муромец остался доволен торжеством. И еще раз его поздравляем!»
– Хм.
– Есть идеи, кто мог это написать? Потому что у меня… – начал Митя, но опять не договорил, задумавшись.
– Конечно, есть! Я не могу назвать имя автора, но могу кое-что про него сказать.
– И что именно?
– Здесь не упоминается происшествие, которое заставило всех гостей переполошиться: приступ Водяной, разыгранный приступ, надо сказать. Может, этого человека, уже не было на балу в это время. А может…
– Да, но тут говорится о том, когда ушел Ирвинг! А он ушел уже после ее приступа.
– Но и пробыл он не два часа, а добрую половину бала. Мне кажется, замечание про Ирвинга здесь лишь для остроты сюжета.
– Здесь вообще нет ничего о Водяной. Может, они не знакомы? И об Анисье ни слова. И описаний платьев нет.
– Из описаний разве что «Муромец, которому несказанно шел его праздничный алый кафтан», – процитировал Сева и усмехнулся.
– Я, похоже, единственный, о ком здесь написано что-то хорошее, – покраснев, заметил Митя.
– Автор к тебе благоволит. Возможно, это и есть тот голодранец, который попал на бал только благодаря знакомству с тобой. Статья написана очень… неуверенно. Будто автор не мог определиться со стилем: просто ли написать заметку с голыми фактами или обозначить свое отношение к происходившему? Возможно, это первый опыт написания подобного материала.
– Значит, кто-то из новых работников Вестника?
– Сложно сказать. Еще неясна точка зрения автора относительно богатых и древних родов. С одной стороны он пишет о вашем круге с какой-то насмешкой, даже издевкой. А с другой – тут же называет Полину Феншо и Василису Умнову, с которыми ты танцевал, девушками, недостойными посещать такое торжество. Нас как будто хотят запутать.
– Может, это кто-то из моих родственников написал? – уныло предположил Митя. – Иначе откуда автору так хорошо известно, как именно относятся моя мать и мой отец к Долгоруким и Ирвингу?
– Скорее всего этот автор просто очень внимателен и хорошо чувствует чужие эмоции, – сказал Сева.
– Воздушный?
– …или Водяная?
Полина торопливо развернула записку, которую передал ей домовой, как только она покинула приемную целителя. «Буду в одиннадцать вечера, не раньше. Надеюсь, ты еще не ляжешь спать. Светослав».
Полина чуть не подпрыгнула от восторга. Ее подруги пока не вернулись в Усадьбу, но у нее был Светослав, с которым она мечтала встретиться после двухнедельной разлуки. Во время поездки к родственникам во Францию ей почти не удалось с ним связаться. Небольшое открывающееся зеркальце, которое Светослав дал ей с собой, сказав, что с его помощью им удастся поговорить, оставалось обычным зеркалом и отражало только ее собственное лицо. Очевидно «Балабол» этой модели (так называлось зеркальное устройство) не способен был преодолеть заграничный магический барьер, поэтому приходилось просто писать Светику письма.