Рус. Защитник и освободитель - стр. 12

Божеского обличия боялся как огня. Боялся не вернуться… это походило на смерть отдельно взятой личности, Владимира Дьердьевича Нодаша. А бывшая псевдобожественность, кстати, приносила только плюсы. Осознанная Воля… ну, почти осознанная – раз; стал различать в структурах обрывки божественных Слов либо сами Слова (пока бесполезные и непонятные, но все же) – два; и самое необычное: у Руса время от времени всплывали в памяти знания эльфов – три. Это, несомненно, наследие эльфийской крови, из которой он выплюнул частички их Душ. Но знания, получается, остались. Жаль, что они приходили исключительно фрагментарно, спонтанно, не системно и совершенно независимо от его желания.

Амулетами с новым обтекателем на силе Гидроса занялся Андрей. Он и ранее занимался их выпуском, решили не менять традицию. Да и секретность с этих уникальных изделий еще никто не снимал. Даже магистр Отиг, непосредственный наставник Руса в ордене Хранящих, только подозревал об их существовании.

Однажды ночью – а эльфийские знания имели противную привычку всплывать именно во сне – Русу открылись сведения от безымянного кагана, отвечающего за секретные ловушки вокруг башен Кальвариона. Стоит заметить, что знания появлялись вроде как от конкретных личностей, но в то же время были «безымянными». Все имена лжебог Рус выплюнул вместе с фрагментами несчастных эльфийских душ. Только одна каганская память лежала в его воображаемой библиотеке на особой полочке с надписью «Эльлэдан» – невеликие познания молодого кагана-разведчика, снятые у него практически мимоходом, во время обмена парой оскорбительных фраз. Прочно укоренился в его голове образ обычной земной библиотеки, а конкретно – автодорожного техникума, и все знания, в конце концов, занимали в ней подобающее место. Но сначала новые эльфийские видения все же требовалось записывать-зарисовывать.

Кляня «коварных эльфов» последними словами, из которых печатные составляли едва ли треть, Рус подскочил к столу с заранее приготовленными угольными карандашами и стопкой чистого пергамента.

Да, именно для таких случаев и пришлось притащить в супружескую спальню большой канцелярский стол, светильник и стул, которые никак не вписывались в интимный интерьер любовного гнездышка. Гелиния отнеслась к этому безобразию с пониманием.

Впервые эльфийские знания открылись Русу на плато Шаманов в обстановке, не располагающей к записи. Да и не думал он в то время о карандашах и пергаменте. А зря – знания скоро вылетели из головы. С тех пор и стал все фиксировать на более надежных носителях, чем собственная капризная память.

Это случилось месяцев пять назад, когда Русу пришлось разбираться с разгневанными Духами Великих Шаманов. Они очень обиделись на то, что он мог избавить их от клятвы давно ушедшему богу, таким образом отпустив из «бренного мира», но не сделал этого.

– Да забыл я, забыл! – клялся Рус перед сверкающими очами мумий Озгула, Боргула и двух скелетов древних воинов-магов из старой экспедиции Хранящих. Остальные призраки носились в бестелесной форме, создавая зловещий гул разгневанного неодобрения.

– Ты обещал! – проревел Озгул, громыхнув об пол бесполезным теперь шаманским посохом.

– Согласен, обещал! Но! По мере возможностей, забыли, уважаемые?