Русь между Югом, Востоком и Западом - стр. 17

Русичи (IX–X вв.)

В этой связи показателен пример античной Греции. Известно, что греческие государства не велики по размерам. Ар-голида и Лакония имели по 4–5 миль в ширину и по 8—10 миль в длину. Территории Коринфа или Мегары вряд ли превысили бы размеры предместья городов Парижа или Москвы. На островах, в колониях государство обычно состояло из города и небольшого числа земель, расположенных в округе. В том была своя прелесть и своя крепость, ибо все было рядом. Малая и большая родина у граждан сливались в одно целое. Так было с Афинами, Спартой, Фивами и др., которые являлись, по сути, городами-полисами.

Акрополь в Афинах

У французского исследователя П. Гиро читаем: «Даже величайшие греческие умы не могли допустить, чтобы эллинское государство имело обширные размеры. Когда Платон пытался мысленно создать идеальную прочную республику, он прежде всего заявил, что в ней не должно было находиться более 5040 семейств. Если территория, писал Платон, достаточна для прокормления этого числа жителей, она достаточно велика, и не следует ее увеличивать (Законы, V). Того же мнения придерживался и Аристотель: «Государству, население которого слишком многочисленно, трудно хорошо управляться, если только это не представляет полной невозможности. По крайней мере мы не видим, чтобы какое-нибудь из государств, система правления которого считается хорошей, позволяло своему населению безгранично увеличиваться». Однако весь характер исторического развития государств, по крайней мере в ранней или даже поздней фазах их развития, свидетельствовал о совсем обратном стремлении – желании максимально расшириться за счет других! К тому же, даже карликовые по нынешним понятиям государства не смогли уберечься от бесчисленных пороков и слабостей в управлении. Скажем, если риторика Древней Греции была демократической, то в практическом плане полисы представляли собой нередко деспотические и авторитарные конструкции… Поэтому перед философами древности встала задача невероятно трудная, почти недостижимая – обосновать пути построения разумного, так сказать, «идеального правления». Классическое определение мечты о государстве нового типа встречаем у Платона: «Вы согласны, что относительно государства и его устройства мы высказали совсем не пустые пожелания? Конечно, все это трудно, однако как-то возможно, притом не иначе, чем было сказано: когда властителями в государстве станут подлинные философы, будет ли их несколько или хотя бы один, нынешними почестями они пренебрегут, считая их низменными и ничего не стоящими, и будут высоко ценить порядочность и ту честь, что с нею связана, но самым великим и необходимым будут считать справедливость; служа ей и умножая ее, устроят они свое государство». Как ни странно, но это определение сохраняет свою актуальность и по сегодняшний день.

Афинская школа

Если такая задача была трудна для малых полисов-государств, в несколько тысяч человек, то нужно ли доказывать, что трудности и проблемы куда большего масштаба должны были возникнуть (и возникали) перед формировавшимися на просторах Евразии огромными империями, с сотнями миллионов граждан, в том числе и государством-континентом – Россией. Возможность самой идеи создания единого государственного организма на столь огромном пространстве казалась просто немыслимой, невероятной. Видимо, для этого нужны были особые условия и еще в большей степени люди, которые смогли бы выполнить эту титаническую работу. Как создавалось Древнерусское государство? Что собой представляло? Конкретная информация о самых ранних этапах праславянс-кой истории у западных и восточных авторов отсутствует. Есть лишь краткие и отрывочные данные в сочинениях Плиния, Тацита, Иордана, Птолемея и др. А то, что можно найти у византийских авторов (Прокопий Кесарийский, Агафий, Менандр Протиктор, Маврикий и др.), относится, во-первых, к эпохе Средневековья и, во-вторых, касается, в основном, славян Балканского полуострова и районов Дуная. Традиционным и ритуализованным занятием предков-славян являлось земледелие (наряду со скотоводством). «Поляне» – это жители поля, пашни, то же у поляков «лях» – житель ляды, нови. В Повести временных лет поляне противопоставлены как «смысленые мужи» древлянам и другим племенам, живущим в лесах «звериньским образом». Для славянской традиции характерно представление о высоком статусе земледельческого труда в сравнении с военными или даже магическими функциями высшей власти – князя (хотя статус воина ценился довольно-таки высоко). В «Чешской хронике» говорится о призвании на княжение Пшемысла-пахаря, да и известная польская династия Пястов вела свое происхождение из земледельцев.