Русь Чёрная – 2. Своеволие - стр. 3

В целом, с поля боя никто не ушел обиженным. Ибо на берегу вражеских трупов лежало поболее, чем выжило союзников. И каждый смог обзавестись добрым ножом или крепкими сапогами или поясом с бронзовым литьем… много можно было снять с тел.

Мертвый враг оказался дороже живых. А ведь были и такие.

– Ну, на кой нам эти поганые? – в сердцах махал рукой мрачный Старик на черное мрачное пятно, растекшееся по серому ноздреватому льду.

Почти полторы сотни пленных согнали в кучу, повязали, как попало, да так и оставили. Всё равно здесь лишь те, кто не смог убежать в пылу сражения или не захотел. А значит, чего их охранять? Разноязыкие люди Минандали всю ночь жалишь друг к дружке, чтобы хоть как-то согреться. Разумеется, некоторые к утру окоченели.

Вопрос Тимофея был непраздным. Что делать с таким полоном, не знал никто. Дауры от подобного дувана отказались сразу: на амурской земле рабский труд не особо прибылен. А, если раб – вчерашний воин, да и родина его не так далеко? В лучшем случае, просто сбежит, в худшем – хозяина ночью придушит. Держать пленных в остроге тоже не хотелось: такую ораву не прокормишь. Менять? Не на кого. Выкуп с сунгарийских дючеров получить? Казаки с трудом представляли, как это организовать. По всем статьям, пленные выглядели обузой.

– Может, в Кумарский доставим? – неуверенно предложил Дурной.

– Ага, – разулыбался Ивашка. – Вот тебе, Онуфрий Степанович, три сорока душ. Ты уж не серчай, меха, камчу да зелье пороховое мы себе оставили, а тебе вот – самое лучшее!..

Даже Турнос заржал, представляя себе картину. Атаман покраснел.

– Ладно, – вздохнул он. – В Темноводном решим, что с ними делать. Пакуйте!

Но решили раньше и без ведома атамана. Уже на следующий день, в дороге, что петляла меж сопок и лесов (реку и оставшееся на ней войско Минандали обходили за семь верст) Дурной узнал, что пленных на рассвете прирезали. Случайно узнал, когда увидел, как казак с дауром из-за мехового полушубка грызлись.

– Кто?! – побагровев, заорал Известь. – Кто велел?!

– Я… атаман, – Ивашка стоял перед ним спокойно и слегка разведя руки.

– Тварь! Да как ты мог…

– А что делать, когда у атамана, разума не хватает, – совсем тихо, лишь для санькиных ушей, ответил «Делон». – Пришлось мне.

Дурной аж зашелся.

– Уймись, а то очи полопаются, – без тени усмешки осадил казак своего командира. – Ты ж Вещун, а простого не разумеешь. Боле ста ворогов в Темноводный вести велел. В наш тайный острог, который мы от чужих глаз бережем! Нешто веришь ты, что никто из ихнего племени не сбежит, да про наш дом богдыхану не поведает?

Дурной тихо выдохнул.

– Я-то тебя знаю, – покачал головой Ивашка. – Ты не сдюжишь такое повеление дать. А мне не зазорно…

Страшно признаться, но прав был «Делон». И сам Дурной тащил полон в острог только, чтобы отсрочить единственное возможное решение. Надеялся на какое-то чудо… Вот Ивашка им и стал.

По счастью, уже в первый день атаман прошелся среди полонянников и сразу выделил среди них шестерых человек, что и одеты были странно, и говорили по-особому. Знакомые интонации!

– Нихао, – выдало подсознание беглеца из будущего.

И попало в точку! Оказалисьв полоне шестеро обозных китайцев. Нашлась и пара амурских пленников, что могли с ними потолмачить. Четверо жителей Поднебесной были пушкарями и пришли из далекого Мукдена, где служили при Истинном Белом знамени. А еще двое попали в обоз в Нингуте и были… Дючеры сами толком не могли объяснить, и лишь с пятой попытки Дурной догадался: ссыльные. Враги режима, так сказать.