Руны Вещего Олега - стр. 45
Всё произошло неожиданно даже для самого отрока. Он высоко подпрыгнул, как кузнечик, и вместо ноги беглеца пасть крупного лохматого пса «схватила» воздух, громко щёлкнув зубами. В тот же миг перед изумлённым животным возникло огромное неведомое существо, – тёмно-коричневое, чешуйчатое, с влажной разинутой пастью, полной страшных загнутых жёлтых зубов. Чудище злобно зарычало, воздев две когтистых лапы, и бедная псина всем своим чутьём уловила мысль ужасного зверя разорвать её на куски, первым делом перекусив огромными челюстями хребет, как рыбью косточку…
Отрок, сам не ожидавший такого исхода дела, увидел лишь, как лохматая живая молния мелькнула и пропала в зарослях. Только визг её, похожий больше на истошный человеческий вопль, продолжал разноситься окрест, постепенно затухая в лесных зарослях. Теперь нужно приготовиться к встрече тех, кто идёт за ищейкой. Отрок, оглядевшись, подошёл к разлапистой сосне и тесно прислонился к ней спиной.
Три мужа шли по едва различимой звериной тропе, придирчиво оглядывая каждую сломанную ветку.
– Сколько живу на свете, – растерянно рёк один с заметным нурманским выговором, – но не видел, чтоб собака могла так быстро бегать, пронеслась мимо нас, едва с ног не сшибла!
– Хазарка явно не в себе, визжит, будто кто его беспрестанно стегает плетью-семихвосткой, – отозвался молодой.
– Недоброе дело задумал князь, с волхвами воевать, ох, недоброе. Никого мы не сыщем, ещё и сами, как наш пёс, умом тронемся, истинно вам реку… – негромко ворчал пожилой воин, явно из киян. – Всё, далее никаких следов нет, – остановился он. – Будто сквозь землю сей отрок провалился или в камень обернулся.
– Лишь бы он нас в камень не обернул, – с опаской молвил молодой и, на всякий случай, трижды перекрестился, оглядываясь по сторонам и держа наготове небольшой лук. Его сотоварищи тоже сторожко оглядывались вокруг, сжимая в руках, один – боевой топор, а другой кинжал.
– Что-то тяжко мне, в голове давит и в чреве как-то нехорошо, – молвил старший.
– А мне чудится, будто кто глядит пристально, словно буравит очами. Уходить надо, – зашептал молодой и отступил назад на несколько шагов. – Недобро тут, ой, недобро!
Вслед за ним попятились, не выпуская из рук оружия, и двое его сотоварищей.
– А что Зигурду скажем? Он нас плетьми выпорет за то, что наказ не исполнили, – засомневался нурман.
– Да за что пороть-то, ну пропал отрок, лес большой, а Хазарка сбёг, – зачастил молодой.
– Этот тоже колдун небось, хоть и малой ещё, ну его к лешему! – выдохнул киянин. – Пошли!
И они с видимым облегчением устремились в обратный путь, сторожко озираясь по сторонам.
Ученик волхва разрешил, наконец, себе вспомнить, что он не сосна с шероховатой, тёплой от солнечных лучей корой, а человек, медленно возвращаясь в свой привычный облик. Вот он отделился от ствола старой сосны, что возвышалась напротив большого плоского камня, на котором ещё недавно стояли трое воинов. Медленно опустился на траву, одеревенение тела сменилось слабостью. Всё-таки второй образ за короткое время – это трудно. Пошевелил пальцами, прислушался к себе и одновременно звукам вокруг, от пальцев ног по всему телу к пальцам рук прогнал невидимую волну, настраивая тело на звуки леса. Погоняв туда-сюда волну по телу, встал, сильнее пустил волну из чрева, уже видимую, прошёлся ею по рукам, ногам и хребту. Одеревенение ушло, и он опять стал прежним собой. Вынул из дупла свою рубаху, положенную туда, прежде чем «стать деревом», накинул её плавным волнообразным движением, и неслышным кошачьим шагом направился вослед ушедшим. Движения его ускорялись как бы сами собой, и вот он уже перешёл на лёгкий почти неслышный бег, уклоняясь на ходу от ветвей, перепрыгивая через корневища, проскальзывая ужом сквозь кустарник, как бегали они с отцом Хорыгой, когда вместе занимались воинскими управами.