Руны судьбы - стр. 43
Слуга равнодушно пожал плечами, бутылку унёс, а через пару минут вернулся с заказанным пивом. Шнырь взял кружку побольше, подмигнул зачем-то Фридриху и преспокойно начал пить, по виду никуда не торопясь. Фриц никак не мог взять в толк, чего тот добивается, однако тоже отхлебнул глоток. Пиво было горьким и холодным, от него сразу заныли зубы; Фриц едва одолел половину и отставил кружку. Иоахим, убедившись, что мальчишка больше пить не хочет, прикончил его порцию, встал и преспокойно направился к выходу. Фриц почёл за лучшее последовать за ним.
Трактирный слуга на мгновение остолбенел, затем вскочил и у дверей нагнал обоих. В корчме все замерли, предвкушая зрелище.
– Эй, эй, – вскричал слуга, хватая Иоахима за рукав. – А деньги?
Шнырь покосился на него через плечо и с неприкрытым удивлением спросил:
– Какие деньги?
Парень напрягся.
– Деньги, господин хороший, – пояснил он и огляделся, призывая в свидетели посетителей. – За пиво, которое вы выпили. Вы и энтот ваш мальчишка.
– Пиво? – вполне натурально удивился Иоахим. – Так я же тебе за него вино отдал!
Парень замер и оторопело заморгал.
– Ну тогда… тогда платите за вино! – нашёлся наконец он.
– Так вина же я не пил, – доходчиво объяснил ему Шнырь. – За что же мне платить?
И покуда парень из трактира мыслил, где подвох, Шнырь вышел вон и был таков.
Фриц поспешил последовать его примеру.
В ближайшей деревне они подманили и спёрли гусака, а ночью развели костёр на старой лесопилке и зажарили его на вертеле. Гусь был огромный, откормленный, приятели кусками рвали жирное дымящееся мясо и гоготали, вспоминая физиономию трактирного слуги. Смех распирал обоих, хмель ударил в голову, и даже, кажется, луна и та им подхохатывала с неба.
– Вина-то… – стонал от смеха Фриц, – вина-то, значит, говоришь ему, не пил! А этот-то, этот… О-ох, Шнырь, ну ты и хохмач! Ну, ты даёшь!
– А то! – ухмылялся тот, потрясая гусиной ногой. Руки его были перепачканы жиром едва ли не до локтей, он всё время вытирал о волосы то одну ладонь, то другую. – Учись, брат, пока я жив. Со мной не пропадёшь! Передай мне бутылку…
– Смотри, – чуть позже объяснял он, рисуя палочкой на земле. – Вот такая решётка, ну, которая как бы с головой, означает, что на этой улице хорошо подают. Такой квадратик с точкой и волной – что здесь поганая вода. А эта штука, – кончик прутика в его руках изобразил нечто, похожее на широко распахнутые челюсти, – означает, что здесь злая собака. Ты запоминай, запоминай, в дороге пригодится.
Фридрих моргал и кивал полусонно – от выпитой водки его клонило в сон.
Язык картинок, принятый у нищих, оказался хоть разнообразным, но простым. Мелом, гвоздиком, углём, на стенах ли, на столбиках ворот, а то и просто на заборах – всюду они рисовали особые знаки, похожие на безобидные и ничего не значащие детские каракули. Рисовали как предупреждения и рекомендации своим собратьям, «лыцарям дорог», как не без гордости назвал их Иоахим. Кошка означала, что в доме добросердечная женщина. Два молотка – что за работу здесь платят деньгами. Нарисованный дом с перечёркнутой дверью хорошо охранялся. Батон извещал странника, что в трактире хорошая еда. Крест ставили на доме религиозного, мягкосердечного человека. Петуха – там, где при виде бродяги поднимут тревогу, а шеврон «V» – там, где о тебе позаботятся, если ты болен.