Рулетка еврейского квартала - стр. 40

по контракту в Алжир строить то ли нефтеперегонный завод, то ли фармацевтическую фабрику – вещи столь разные, что соединить одно с другим могла лишь беспокойная до глупости Анфиса Андреевна. Но это было неважно. Свою однокомнатную квартиру улучшенной планировки африканские переселенцы хотели срочно сдать в надежные руки и задорого, а в виде нагрузки оставляли сиамского кота. Инга была при деньгах, Анфиса Андреевна дала ей лучшие рекомендации, принимающая сторона назначила смотрины. И если Инга им подойдет, то спустя еще неделю можно будет переезжать.

Понятное дело – Инга уж постаралась произвести на отъезжающее в Алжир семейство наиболее благоприятное впечатление, включила на полную мощность бабушкино светское воспитание и подзабытую интеллигентную утонченность. С семейством договорились на триста рублей в месяц – плата вперед за полгода. Остальные по возвращению в законный отпуск. Оставалось только дождаться отбытия семьи.

Анфиса Андреевна ввиду успеха переговоров от радости даже накрыла стол. Впрочем, женщиной она была невредной, хотя и глуповатой. А случись Инга на вид страшна, как смертный грех, или стара годами, так Анфиса Андреевна отнеслась бы к ней с сочувствием и участием. Однако Ингу она и побаивалась, уж очень непростой ей показалась приезжая юная, но не по возрасту умудренная одесситка. В будущем Анфиса Андреевна готова была и дружить с Ингой на расстоянии от своего Шимы, даже своим невеликим умом понимая, что из знакомства с подобной деловой особой может произойти немалая выгода.

Семен Израилевич тоже в долгу не остался, окончательно закрыл расчет с Гончарным:

– На будущий год могу поспособствовать, устроить в Текстильный институт. И вообще, обращайся, если что. А Моте скажи, милая, что старый Шима не подкачал – что просили, сделал. И еще сделает, если окажется нужда.

Что же, в Текстильный так в Текстильный. Почему предлагался столь странный вуз, Инга не спрашивала. И такой сойдет.

– И вам спасибо, Семен Израилевич, и вы обращайтесь, – в свою очередь предложила Инга. Заметила усмешку в глазах Катлера и коварно добавила: – Вы не смейтесь, Семен Израилевич, это вам сейчас от меня мало пользы. А кто может сказать, что завтра с вами будет? Лишняя дружеская рука не помешает. Тем более такая рука, которая твердо знает, что ей делать дальше.

Шима Катлер улыбаться перестал, немедленно заткнулся, на Ингу уже посмотрел с некоторым испугом и нарождающимся неподдельным восхищением.

Оставшуюся неделю до переезда Инга решила провести в разведке. Что, где, как и почем. Потолкаться по ресторанам и прочим модным местам, осмотреться, завести подруг своего полета, а там уж решить. Дел с Семеном Израилевичем она пока иметь не хотела – мало ли что, еврейский мир тесен, а николаевские лихачи вряд ли позабыли так скоро об ее существовании. Да и смыслом нового своего шанса Инга полагала отныне русскую сторону родительского наследства, вновь возвращаться в иудейские, путаные и строгие кварталы ей не хотелось. К тому же имелся и определенный риск наткнуться на Соню, оставшуюся в прошлом.

Впрочем, нынешнюю Соню, бывшую себя, Инга видела мельком. Невольно пошла в торговые ряды улицы Горького, в Елисеевский и «Подарки», заглянула в «Армению». В общем, покрутилась в окрестностях Козицкого переулка. В будний день, после пяти. И ведь знала про себя, что именно в это время есть вероятность встретить Соню в бывшей булочной Филиппова, может, именно поэтому и пошла. Неосознанно и втайне от себя самой. И увидела сквозь стекло, в очереди к кассам, узнала по драповому пальто с куницей на воротнике, дорогому и гробообразному сооружению все той же давней портнихи, разглядела и грустное, бледное лицо, свободное даже от намека на косметику (в институт краситься не полагалось), расстроилась и поняла, что пришла зря. Не нужна ей та Соня и горе ее тоже ни к чему. Прошло, проехало, и нечего травить душу. Пусть покупает свою булку и половину «бородинского» и идет своей дорогой, а она, Инга, пойдет своей. Что кончено, то кончено, и не стоит того, чтобы возвращаться. Инга поспешно покинула булочную. А вскоре оттуда ушла и Соня.