Рукопись Ченселора - стр. 47
– Джош, но они ведь полностью изменили замысел моего романа.
– Когда судья узнает, какие тебе за это заплатили деньги, твои доводы на него вряд ли подействуют.
Ченселор снова замигал и начал тереть глаза, пытаясь смягчить головную боль. Потеряв терпение, он наконец дал выход своему гневу:
– Ты говоришь, что мои доводы на судью не подействуют? Хорошо, хватит об этом. Конечно, я не Диккенс, описывающий гибель детей на фабриках с потогонной системой. Ну ладно, что же делать?
– Хочешь откровенно?
– Ну, подобное начало ничего хорошего не предвещает.
– Не скажи. Может быть, из всей этой истории что-то хорошее и выйдет.
– Так, теперь я точно знаю: сейчас ты сообщишь нечто ужасное. Ну давай, давай.
– Шеффилд и студия не хотят никакой шумихи вокруг фильма. Не в их интересах, чтобы ты давал интервью и устраивал представления с разоблачениями. Они знают, что ты можешь это сделать, и не желают оказаться в затруднительном положении.
– Вот как? Наконец мы дошли до существа дела. Все упирается в кассовый сбор, в прибыль. Это – предмет их основной гордости, показатель их достоинств.
Немного помолчав, мягким голосом, каким обычно утешают обиженного ребенка, Харрис продолжал:
– Питер, дорогой, вся эта шумиха не повредит их кассовым сборам, не уменьшит их доходы ни на один цент. Наоборот, ничто так не привлечет внимания к фильму, не создаст вокруг него такого ажиотажа, как то, что ты собираешься предпринять.
– Почему же тогда они волнуются?
– Потому что они на самом деле хотят избежать неприятностей.
– Для киношников неприятности такое обычное явление, что они научились их не замечать. Я не верю, что причина в этом.
– Они готовы уплатить тебе всю сумму, причитающуюся по контракту, снять твое имя с титров, если ты этого пожелаешь, но вот изменить название они, конечно, не могут. Кроме того, тебя ждет добавочное вознаграждение, равное половине той суммы, которую тебе выплатили за право экранизации.
– О господи! – Ченселор был ошеломлен: если верить Джошуа Харрису, он должен получить еще около четверти миллиона долларов. – Но за что?
– За то, чтобы ты пошел на попятную и не поднимал шума вокруг экранизации.
Питер не отрываясь смотрел на колышущиеся от ветра занавески. Во всей этой истории было что-то темное, что-то безнравственное.
– Ты у телефона? – спросил Харрис.
– Подожди минутку. Ты говоришь, что скандал только увеличит их доходы. И тем не менее Шеффилд готов заплатить любые деньги, лишь бы избежать его, готов даже понести убытки. Это нелогично.
– Ну, я не берусь анализировать его поступки. С меня достаточно того, что я выяснил, какие он готов заплатить деньги. Может быть, у него на этот счет свои принципы.
– Нет, Харрис. Я знаю Шеффилда, знаю, что он собой представляет. У него нет никаких принципов… Послушай, Джош! – внезапно вскричал Ченселор. – Кажется, я понял, в чем дело: у Шеффилда есть партнер, но не на студии, а в правительстве. Ниточка тянется в Вашингтон! Только там могут так бояться скандала. Как сказал когда-то один прекрасный писатель, замечательный писатель, каким я никогда не стану, «они не выносят света дня»! Проклятие! Вот в чем дело!
– Я тоже об этом подумал, – признался Харрис.
– Скажи Шеффилду, пусть подотрется своим дополнительным вознаграждением. Меня это не интересует.