Руки прочь, профессор - стр. 6

Он выбирает для атаки момент промежуточной связки, предназначенный больше для моего отдыха и разгрузки кипящих от напряжения мышц. Падает вперед, до боли стискивает мои пальцы на пилоне, замирает в нескольких сантиметрах от моего лица.

— Сколько хочешь за ночь, а, Иванова? — шипит сквозь зубы.

— У вас столько нет, — скалюсь я, делая шаг назад. Зря. Потому что он надвигается на меня, преследуя.

— Просто назови мне сумму, Иванова, — настойчиво требует он, зажимая меня у стены, — так сложно? Циферки в твою пустую голову не помещаются?

— Оставьте меня, — вскрикиваю, пытаясь его оттолкнуть, — я не хочу. Не хочу, слышите?

— Какая удивительная разборчивость для шлюхи, — тихо шепчет Юлий Владимирович, все ниже склоняясь к моему лицу, — и чем же я тебе не угодил, можно спросить? Или ты разборчивая? Какие члены предпочитаешь, толстые, тонкие?

Нервы сдают. Я зажимаю левой рукой кнопку на браслете. Эту цацку с кнопочкой, замаскированной под камушек на круглом центральном элементе, выдают всем, кто идет в приват. Когда клиент отказывается слышать слово нет. Именно благодаря ему спустя уже две минуты в номер вламывается мордатый амбал Ванечка. Вообще-то он меня бесит — слишком часто подкатывает яйца, но вот сейчас — рада ему.

— Слышь, мужик, тебе популярно объяснить, что означает слово “нет”? — воодушевленный перспективой разборки рычит Ванечка.

— Я вообще-то знаю, — сухо комментирует Ройх, не разворачиваясь к гостю, — шли бы вы, любезный…

— Это ты сейчас пойдешь, — бодро скалится Ванечка, — ну, или поедешь. Чего выбираешь?

Ройх бросает на него задумчивый взгляд, будто прикидывая весовую категорию. Снова кидает взгляд на меня. Потом — делает три шага от меня, в сторону двери.

Неужели все? Неужели уходит?

— Иванова! — вздрагиваю, услышав его голос. Поднимаю глаза. Вижу, как он швыряет на пол между нами несколько купюр.

— Заслужила, — цедит с бесконечным презрением. И сваливает.

2. 2. Защитник

— Это что, все? — Марк смотрит на выложенные мной на его столе купюры с совершенно отчетливым разочарованием.

Мало, конечно. Пять тысяч всего. С учетом того, что он забирает семьдесят процентов — копейки. Обычно из привата приносят минимум двадцатку.

— Он полез меня лапать, — хмуро бурчу я, пытаясь затылком уйти глубже в широкую толстовку, — я вызвала охрану. Посмотри по камерам, если не веришь.

— Я уже их видел, Цыпа, — Марк красноречиво щурится, напоминая, что на слово он мне верить не собирался, — и уже успел понять, что ты его осознанно дразнила. Обещала дать и не дала. Это постоянный клиент, между прочим, был. Уже два месяца у нас пасется, спускает на “бонусы” хорошие суммы. Если этот его приват станет единственным заказанным — получается, ты его разочаровала. Спугнула нам клиента.

— Мне надо было с ним переспать, что ли?

— А ты у нас что, дохуя щепетильная, Цыпа? — рявкает Марк. — Так я могу напомнить тебе, что такое — остаться исключенной из списка допускаемых в приват.

— Не надо, пожалуйста.

Выдыхаю раньше, чем понимаю, насколько жалкой сейчас смотрюсь. Но если говорить правду — основные деньги действительно крутятся в привате. Когда ты на общем подиуме, деньги, конечно, летят. Но только при личном контакте из клиента можно вытянуть действительно много.

— Ты говорил, что оставляешь это решение за мной, — произношу немеющими губами, — и мы договаривались…