Руки моей не отпускай - стр. 34

– Ох! – вдруг поддержала мужа Вера Павловна, снова приложив ладонь к сердцу. – У нее же еще муж имеется, я вспомнила, продюсер, известный и богатый. Помнишь, Петя, где-то с полгода или больше того скандал с тем продюсером был, его по всем каналам показывали и на ток-шоу он выступал. Что за скандал – не помню, но он вроде как обличал и за правду ратовал. Потом говорили, что его за эту правду-то и турнули вроде как с телевидения.

– Точно, – поддержал ее муж. – Еще этот мужчина-орел из «Человека и закона» всю историю разоблачал, за Асиного мужа вступался.

– Да-да, помню. Пиманов! «Человек и закон» ведет. Вот у него в передаче про этого продюсера и было, правильно Петя вспомнил.

– Совсем беда-а-а, – стрельнув взглядом на хозяина, протянул Петр Романович.

– Ничего, управимся как-нибудь, – ободряюще улыбнулся Ярославцев.

– Нам надо развестись, – буднично произнесла как-то поутру Ася, когда они завтракали с мужем.

Прошло две недели после того злополучного бурана. Ася смоталась в две командировки и выпустила два серьезных репортажа. Сегодня вот образовался редкий выходной, и она с удовольствием выспалась, повалялась в кровати, даже легкую привычную утреннюю зарядку не стала делать – на фиг, отдыхать так отдыхать. И в домашнем костюмчике, со схваченными резинкой небрежно в хвост волосами, она выползла в кухню и решила приготовить что-то среднее между завтраком и легким обедом.

Затеяла банановые блины с начинкой из сыра с зеленью, которые удались на славу. На запах подтянулся и Семен из своей комнаты.

– О! – восхитился он, стащив тут же горячий блинчик с тарелки у плиты. – У нас праздник выходного дня.

– Точно, – довольно подтвердила Ася.

Закончила с блинами, заварила кофе побольше, как они оба любили и, выставив на столешницу тарелку с начиненными блинчиками и кофейник, села за стол.

Они ели, переговаривались о каких-то телевизионных делах и новостях, и где-то на втором блинчике Ася посмотрела внимательно на мужа и сказала то, о чем давно думала и что решила для себя уже несколько месяцев назад, понимая и чувствуя, что так будет правильно. И высказала это, не испытывая в душе ни малейшего сомнения:

– Нам надо развестись.

Семен помолчал, дожевывая блин и запивая его кофе. Потом сказал:

– Банальная, избитая до оскомины сериальная фраза. При твоем интеллекте, эрудиции и словарном запасе можно было облечь это предложение в более изысканную форму, – наставительно добавил он и сделал глоток кофе.

– А давай без изысков, – предложила Ася, – просто разведемся, и все дела. Нет, ну на самом деле, последнее время у нас получается какая-то натужная жизнь: ты постоянно в состоянии недовольства, а меня уже напрягает возвращаться домой, зная, что снова будут за что-то отчитывать, что-то ставить в укор и капризничать. Не хочу так. Мне так неудобно жить, неуютно и тяжело.

– Да, ты права, – ровным тоном согласился Семен. – Неуютно и тяжело. – И спросил без привычных в последнее время придирчивых интонаций, спросил по-дружески, искренне: – Ты меня совсем разлюбила?

– Сеня, Сеня, – вздохнула от необходимости все же объяснять и без того понятные им обоим обстоятельства. Видимо, совсем без разговора не получится, а она надеялась… – Когда ты обратил на меня внимание и решил взять под свою опеку, ты был сокрушительно неотразим. Ты и сейчас великолепен, но тогда казался мне необыкновенным. Блистательный, известный, успешный телевизионный продюсер, ты позволял себе быть снисходительным с высоты своего Олимпа, в меру надменен, в меру щедр и открыт, ироничен и циничен ровно настолько, чтобы подчеркнуть свой статус. Но главное: профессионал, каких мало, человек, прошедший всю телевизионную кухню с нуля, начав простым, никому не известным репортером и поднявшись до вершин. А я только-только начинала что-то там блеять в репортажах и совершенно ничего не умела, мне просто невероятно везло, да и только, но везение никогда не заменяло знание, опыт и владение ремеслом. Мне было невероятно интересно новое дело, в которое я случайно влезла и которое увлекло меня с головой, хотелось его осваивать, учиться, развиваться, и тут на меня обратил внимание ты. Сам Семен Галантов. Чем уж я тебя привлекла, до сих пор не знаю. В «Останкино» полно невероятных красавиц, умниц, талантливых и творческих, готовых за толику твоего внимания на что угодно. Но не суть. Ты отчего-то решил помогать осваивать мастерство именно мне и учил, наставлял, подсказывал, был очень внимателен и заботлив, но одновременно и требователен до жестокости. В тебя невозможно было не влюбиться. Помнишь, – усмехнулась она воспоминаниям, – как ты мне тогда сказал про фамилию и муштру?