Рука в перчатке - стр. 58

– Я занимаюсь на тренажере вот уже три года, не пропустила ни одного дня. Правда, сегодня утром у меня почему-то не возникло желания. А после всего… что было там, внизу… я поднялась к себе и легла, но не смогла спокойно лежать. Дорогая, вы чего-то хотели?

Дол с трудом подавила порыв молча выйти из комнаты. Эта женщина явно сумасшедшая или, по крайней мере, слабоумная. Было абсолютно бесполезно задавать ей приготовленные заранее вопросы, однако что-то сказать все же следовало. Дол подошла к тренажеру:

– Спасибо, миссис Сторрс, я ничего не хотела. Однако считаю себя обязанной сообщить вам две вещи. Во-первых, я здесь отнюдь не в качестве гостя Сильвии. Меня пригласил мистер Сторрс. Он попросил меня, а точнее, нанял разоблачить мистера Ранта. Избавиться от него. Я уже рассказала об этом полиции и решила, что обязана информировать вас.

Джанет наблюдала за происходившим не шелохнувшись, словно ледяное изваяние. Миссис Сторрс спокойно, насколько это позволял ее голосовой аппарат, произнесла:

– Благодарю вас, моя дорогая. Очень характерно для моего мужа. Я его понимаю. Впрочем, не имеет значения. Он пребывал в своей сфере, и после его кончины в ней обречена находиться я.

– Да. Прискорбно, что вы не можете… – поспешно согласилась Дол и, взяв себя в руки, продолжила: – Я хотела сказать еще одну вещь. Я остаюсь в вашем доме, поскольку у меня, естественно, нет выбора, однако я по-прежнему не ваш гость. И не друг. Я расследую убийство вашего мужа.

Джанет едва заметно шевельнулась и снова застыла.

– Это звучит глупо, – выпустив обтянутые резиной ручки, заявила миссис Сторрс. – Что здесь расследовать?

– Целый ряд вещей. В том числе попытаться найти убийцу.

– Вздор! – Мисс Сторрс сошла с платформы. – Кто вы такая? Что вы можете знать? Я уже сказала этому человеку… Он утверждает, что ищет улики. Вы имеете в виду, что помогаете ему? Помогайте, моя дорогая. Но вы знаете, что говорит Шива? Верблюд оставляет след, а солнце нет. Я могла открыть ему истину, но не могла навязать ее.

Дол слушала ее вполуха. Она думала о том, что женщина, способная стоять в льняных шортах с торчащей наружу этикеткой универмага «Сакс»[2] и произносить подобные речи, или махатма[3], или просто чокнутая, но в данный момент это не имело значения. Оставался вопрос, требующий вразумительного ответа.

– Миссис Сторрс, если не возражаете, я бы хотела узнать одну вещь. Рант вернулся домой в двадцать минут пятого и сообщил вам, что мистер Сторрс забрал у него долговое обязательство. Скажите, Рант после этого оставался с вами? До конца дня?

– Нет.

– Как долго вы были вместе?

– Десять минут. Быть может, пятнадцать.

– А вы знаете, куда он пошел?

– Да. Если Леонард Чисхолм, как он утверждает, действительно видел моего мужа в живых. Рант снова отправился к моему мужу.

– Он говорил, что идет туда?

– Нет.

– А вы видели, как он уходил?

– Нет. Он сказал, что идет в салон для игры в карты писать письмо.

– Джанет была здесь с вами?

– Нет. Она ушла задолго до того. Практически одновременно с моим мужем.

В разговор вступила Джанет; ее голос обладал на редкость широким диапазоном, и мелодичное сопрано временами срывалось на визг.

– Я решила срезать цветы, чтобы поставить в вазы. А затем ушла в розарий и немного почитала в беседке. Неужели ты считаешь себя вправе мучить мою мать только потому, что она сильная женщина? Или мучить меня? Почему позволяешь себе нарушать законы гостеприимства…