Рука в перчатке - стр. 104

Однако Дол даже не сдвинулась с места.

– Послушайте, мистер Шервуд, – сказала она. – Выбирайте одно из трех: или вы мне не доверяете, так как я представляю интересы другой стороны, или вы считаете меня чокнутой, надоедливой девицей, или вы верите, что я действительно хочу распутать это дело и мне, возможно, еще раз повезет, как тогда с перчатками. Ну, что скажете?

– Ну а вы сами-то как считаете?

– Я хочу распутать это дело. И у меня нет никаких сторонних интересов, способных этому помешать. Вчера мне показалось, что такой интерес есть, но теперь я твердо знаю, что нет. У меня имеются кое-какие… соображения. Вероятно, они и дурацкие, но не исключено, что при определенных обстоятельствах помогут избежать ошибки.

– Какие такие соображения? Вам кажется, вы знаете, кто убил Циммермана?

– Не совсем так. Я не уверена. Например, мне нужно знать, зачем вы послали за де Рудом… Ой, а вот и он. Сейчас и узнаю.

Шервуд, продолжая хмуриться, пожал плечами и повернулся к вновь прибывшему, однако толком его рассмотреть не успел, так как Белден принес кофе. Дворецкий разлил по чашкам дымящийся кофе, поставил поднос с горой сэндвичей, раздал тарелки и салфетки и, поклонившись, вышел из комнаты с таким видом, будто подавал еду и напитки игрокам в бридж.

– Что ж, де Руд, вот мы до вас и добрались, – произнес Шервуд.

Де Руд стоял, устало повесив голову. Тем не менее Дол успела заметить вздувшиеся жилы на мощной шее и настороженный, недобрый блеск устремленных на окружного прокурора глаз.

– Я не совсем понимаю, что значит «вы добрались». Вы за мной сами посылали, – ответил де Руд.

– И вам известно зачем. Не так ли?

– Нет, неизвестно.

– Ах неизвестно?! Давеча в отделении полиции вы заявили, что явились в Берчхейвен около десяти вечера. Повидаться с Фольцем. И ушли оттуда чуть позже десяти тридцати. Это верно?

– Да.

– И, не обнаружив Фольца в его комнате, вы отправились в комнату Циммермана, так?

– Да.

– Что вы там делали?

– Спросил Циммермана, не знает ли он, где сейчас мистер Мартин. Он ответил, что не знает. Потом мы немного поговорили, и я ушел.

– Вы, вероятно, довольно долго говорили. После чего с какого-то перепугу решили, что Фольц в тюрьме, и стали требовать с ним встречи. Полицейский утверждает, вы пробыли наверху минут двадцать-тридцать. Что делал Циммерман, когда вы уходили?

– Сидел на кровати.

– Что конкретно он делал? Как выглядел?

– Да ничего, в общем, не делал. Сидел на кровати и разговаривал. Но…

– Но – что?

– Ничего. Я только хотел сказать, он встал с постели. Потому что, выйдя из комнаты, я минутку постоял в холле, прикидывая, что мне делать, и слышал, как он запер дверь изнутри.

Бриссенден и Кремер, не сговариваясь, скептически хмыкнули. Шервуд насупился:

– Вы слышали?! Вы, наверное, что-то путаете.

– Ничего я не путаю. – Де Руд был непоколебим. – Я слышал, как он повернул ключ в двери.

– Хорошо, – вздохнул Шервуд. – В таком случае мне придется арестовать вас по обвинению в убийстве Циммермана.

Вольфрам де Руд выставил вперед подбородок:

– Он… – Де Руд осекся, впившись глазами в лицо прокурора, а затем произнес внезапно охрипшим голосом: – Его никто не убивал.

– Нет, убили. И он все еще там. В том виде, в каком вы его оставили.

– Получается, не в том виде, в котором я его оставил. Если бы я его убил, он не мог бы встать и запереть за мной дверь.