Рука и сердце Кинг-Конга - стр. 24
– Чур меня! – пробормотала впечатлительная Трошкина, миновав этот зловещий знак.
Улица, еще недавно плотно запруженная автомобилями и пешеходами, опустела, как базарная площадь в годину чумы. Можно было подумать, что Смерть-с-косой показалась во всей своей сомнительной красе не только бедняге Полонскому. И не просто показалась, а, так сказать, явилась во всеоружии и при отменном трудовом энтузиазме.
Мазнув безразличным взглядом по объявлению «Сегодня скидки и подарки ветеранам ВОВ!», Алка толкнула дверь аптеки, вошла в узкий сводчатый зал и искательно заглянула в амбразуру рецептурного отдела.
– Девушка! – дружелюбно окликнула она особу, чей мягкий, в ямочках, веснушчатый локоть помещался на прилавке, удерживая в неустойчивом равновесии щекастую физиономию с размеренно сопящим носиком и закрытыми глазами. – Я прошу прощения, вам тут не попадалась Смерть-с-косой?
– Пшла вон отсюда, наркоманка! – рявкнула на нее разбуженная «девушка». – У нас тут никакой дури нет! У нас гомеопатическая аптека!
– Я не наркоманка! – обиделась Трошкина.
– Значит, дура больная! – не смягчившись, гаркнула злобная «девушка» и в самых энергичных выражениях погнала «больную дуру» прочь.
Как будто аптека по умолчанию являлась местом встречи исключительно здоровых людей!
Оскорбленная Алка вышла на крыльцо, от обиды и бессилия шмыгнула носом, потом огляделась, достала из сумочки косметический карандаш и приписала под объявлением с обещанием скидок и подарков ветеранам ВОВ хулиганскую отсебятину: «инвалидам ДЦП и жертвам ДТП». Подумала немного и добавила еще: «ДПС, ВВС, АПК и ЖКХ!» Потом она спрятала в сумочку затупившийся карандаш и с мстительной улыбкой прошептала в сторону витринного окна, за которым смутно угадывалось замершее в сонном оцепенении крупное тело в белом халате:
– Сейчас тебе мало не покажется! Проснешься, как миленькая!
– Ага! – притормозив у крыльца, обрадованно крякнул бомжеватого вида дядечка с хозяйственной сумкой, за матерчатыми боками которой отчетливо угадывались стройные контуры одинаковых бутылок. – Машунька, гляди, тут еще одна акция!
– Акционеры! – злорадно хихикнула Трошкина, уходя с пути опухшей синелицей Машуньки, с мучительным усилием волокущей по снегу стеклянно звякающий мешок и собственные ноги в жутких опорках.
– Жертвы ЖКХ – это точно мы с тобой! – кивнув на объявление, заявил бомжеватый дядечка. – В подвалах сыро, на чердаках холодно, в подъездах сквозняки… А ну, пошли за подарками!
Алка проводила взглядом Машуньку, которая вполне походила на Смерть, только без косы, и почесала в затылке. Вот если бы Полонский упомянул Смерть-с-мешком-пустой-стеклотары, никого больше и искать бы не пришлось!
– Смерть-с-косой, Смерть-с-косой, Смерть-с-косой! – деловито бормотала Трошкина, цепким взором обшаривая темные углы подворотен и не замечая косых взглядов, которые бросали на нее редкие встречные пешеходы.
За увешанным муляжами шоколадок стеклом в глубине продовольственного ларька, как в толще морской воды, разлапистой водорослью колыхнулась угловатая тень тощенькой продавщицы.
– Девушка! – позвала Трошкина, не подумав сменить пластинку. – Вы тут никого, похожего на Смерть-с-косой, не видели?
– Чего? – В окошке ларька показалось бледное треугольное личико с запавшими глазами в окружении синих, как нитрофос, теней и гуталиновых ресниц.