Рудольф Нуриев - стр. 2
Дорога занимала чуть менее двух недель, и когда поезд огибал озеро Байкал, 17 марта у Фариды начались схватки. К счастью, в поезде ехали два военных врача, да и чистые простыни Фарида припасла – так что ее сын благополучно появился на свет. Старшая сестра телеграфировала об этом отцу на ближайшей станции. Но Хамет не поверил! Ранее Фарида один раз обманула его: при рождении третьей дочери написала, что родила мальчика, не желая расстраивать мужа. И вот теперь он ожидал прибытия семьи с недоверием, а заполучив младенца в руки, первым делом распеленал его, чтобы удостовериться, что точно – мальчик. И лишь потом предался радости. Вдвоем они выбрали сыну звучное красивое имя – Рудольф.
Во Владивостоке семья прожила недолго: Хамет получил новое назначение – в Москву. Рудольфу только-только исполнилось 16 месяцев. Семейство погрузилось в Транссибирский экспресс.
В Москве Хамет получил комнату в двухэтажном деревянном доме у железной дороги. Семья продолжала жить бедно, но все же в столице их быт несколько наладился: дети пошли в детский сад, а глухая Лиля – в специализированную группу, где ее учили читать по губам.
Война безжалостно разрушила их относительное благополучие.
22 июня гитлеровские войска перешли границу. В первые же недели пали города Брест, Львов, за ними Киев, Минск, Харьков… Была объявлена мобилизация, и Хамет ушел на фронт в числе первых. Несмотря на героическую оборону советских войск, немцы продвигались к Москве, в городе начались бомбежки. Во время одной из них дом, где жили Нуриевы, был разрушен, а Фарида вместе с семьями других военных эвакуировалась на Урал – сначала в Челябинск, потом – в какую-то крохотную деревушку, затем в Уфу, а вернее, в ее пригород – Щучье. Поселились они в крошечной лачуге с земляным полом, сложенной из кизяка и крытой липовой корой. Там не было никаких удобств. За водой приходилось ходить к колодцу, в уборную – на двор. Отапливалась каморка буржуйкой – маленькой печуркой, которая больше дымила, чем грела. Еще были лавки вдоль стен и какие-то старые матрасы.
В их единственную комнату то и дело подселяли каких-то незнакомых людей. Порой в их двенадцатиметровой комнатке жили сразу три семьи. А с фронта шли страшные вести: сдавались врагу советские города, гибли солдаты…
«Ледяной холод, тьма и прежде всего голод» – такой запомнилась Рудольфу Нуриеву жизнь в Уфе. Единственной пищей служила мерзлая картошка, безумно долго варившаяся на их убогой плите, которая так и норовила погаснуть. Под гнетом страшной беды Фарида замкнулась в себе, перестала улыбаться, петь – хотя раньше любила музыку – и никогда не выказывала детям своей любви, а ведь она была готова жизнь за них отдать. Когда становилось совсем голодно, Фарида выбирала из сохранившихся вещей нечто мало-мальски ценное и шла на базар – менять вещи на продукты. «Папин костюм был очень вкусным», – шутили у них дома: Фарида отнесла на рынок почти все носильные вещи мужа: она не знала, увидит ли его когда-нибудь.
Путь к базару был долгим, и идти надо было через поле. Однажды перед самым концом войны возвращалась она уже после наступления темноты, и на нее напали волки: в тот раз Фарида несла гусятину, и возможно, запах свежего мяса привлек хищников. Храбрая женщина не растерялась: с собой у нее были спички, а на плечах вместо шали – старое одеяло. Она подожгла его и так – огнем – отпугнула стаю. Вернувшись домой, она ничего не рассказала малышам, не желая их пугать. Отговорилась, что продала одеяло, а про волков они узнали намного позже. «Отважная была дама!» – восхищался своей матерью Рудольф.