Рубины для пяти сестер - стр. 25
Ляля жалась к Нюшиному колену, с ужасом глядя на мать, которая в бешенстве металась по просторной прихожей их городской квартиры. Сдернув с вешалки летнее пальто, та засунула его в чемодан. Дальше ее взгляд упал на домашние тапочки с пушистыми помпонами, которые она с остервенением затолкала туда же. Ляля заплакала. Она никогда не видела маму такой страшной. Ляле захотелось убежать в комнату, привести папу, чтобы тот успокоил ее и поцеловал. Но Нюша крепко держала ее за плечи.
– Лялюшка, подойди к маме, попрощайся. – Нюша легонько подтолкнула ее вперед.
Ляля в страхе потянулась к матери.
– Ничего, Ляля, не реви. – Анна Андреевна рассеянно погладила ее по голове и тут же схватилась за сумку. Заметив в дверях водителя мужа, кивнула ему на чемоданы и, резко отвернувшись от Ляли, вышла за дверь.
Водитель неодобрительно на нее покосился.
Дверь с оглушающим щелчком захлопнулась, Ляля вздрогнула и посмотрела на няню.
– Она больше не вернется, Нюша? Никогда-никогда? – почти шепотом спросила она.
Из кабинета вышел отец, и Ляля бросилась к нему. В ее детской головке родилась только одна мысль – мама почему-то ушла от нее. Она, наверное, плохо себя вела в лагере, поэтому ее привезли обратно домой…
Владимир Анфимов с жалостью смотрел на дочь. Лялечка ни о чем не спрашивала, но в детском взгляде было столько боли и отчаяния, что он на мгновение растерялся. Он взял ее на руки, отнес в детскую, по пути укачивая и ласково успокаивая. Дождавшись, пока Ляля уснет, тихо вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
В его душе боролись жалость к Анне и обида за предательство. Он вдруг вспомнил слова своей тещи: «Ты хорошо подумал, Владимир? Она же тебя совсем не любит! И характер у Анны не приведи господи!» «Моей любви хватит на двоих, Елена Афанасьевна. А с характером Аннушки я как-нибудь справлюсь!» – ответил он ей тогда уверенно…
Директор наконец-то закончил свою речь. Ученики, расталкивая друг друга, ринулись к школьным дверям, чуть не сметая по пути учителей. Первое сентября тысяча девятьсот шестьдесят пятого ничем не отличалось от начала учебного года прошлых лет. Леон стоял и спокойно пропускал вперед нетерпеливую малышню. И с презрением смотрел на одноклассников, которые толкались в дверях школы наравне с первоклашками. «Какие они все-таки идиоты. Похоже, за лето у них прибавилось только роста, а умом они остались прежними». Конечно, при построении на торжественной линейке Леон заметил, что они с Пашкой оказались самыми низкорослыми, и это повергло его в шок. Но, в конце концов, не рост главное, он возьмет свое учебой. Леон твердо решил, что должен окончить школу с медалью.
Тут он заметил, что Пашка Дохлов стоит невдалеке и тоже наблюдает за одноклассниками. На его лице было написано такое же презрение. В класс они вошли вместе. Последняя парта, за которой они сидели с первого дня учебы, была занята. За ней с удобством расположился новичок с крупной по сравнению с телом головой. «Второгодник, не иначе», – решил Леон.
Пашка, не обращая внимания на воцарившуюся в классе тишину, вразвалку направился к своему месту. Класс замер в предвкушении разборок. Новичок был заметно выше остальных и внушал робость даже самым рослым мальчишкам. Но он не знал Павла Дохлова.