Рубеж - стр. 3
«А впрочем, зачем все это лезет мне в голову?» – подумал Мельников и предложил своим спутникам:
– Пойдемте, пожалуй, в помещение.
Дежурный открыл кабинет командира, сменил застоявшуюся в графине воду, приспустил шторы, чтобы не било в глаза клонившееся к горизонту солнце. Штабной дом не походил на прежний: тот был тесный, деревянный, а этот из железобетонных блоков, с широченными окнами, высокими потолками. В кабинете командира кроме стола и стульев стояли два шкафа с военной литературой.
Мельников рассматривал уже знакомые книги о Великой Отечественной войне, мемуары известных военачальников, военные журналы. Взгляд его задержался на изрядно потертой книжке «Действия мелких подразделений в современном бою». Это был его труд, впервые изданный, когда он еще командовал батальоном, затем дважды переиздававшийся в разное время с поправками и дополнениями.
Пальцы невольно начали перелистывать страницы, на которых остались чьи-то карандашные пометки: кружки, стрелы, восклицательные и вопросительные знаки. Местами попадались короткие надписи: «Это важно», «Следует подумать», «А что дальше?»
Пришел новый командир полка. Невысокий, щуплый, с буйной черной шевелюрой, торчавшей из-под фуражки, он скорее походил на молодого выпускника военного училища, нежели на подполковника. Не придавало ему должной солидности и лицо со слегка раскосыми глазами и чуть приплюснутым носом. Лишь манера говорить – неторопливая и уверенная – выдавала в подполковнике человека неробкого, умеющего хорошо ориентироваться в новой обстановке и, как показалось комдиву, совсем не склонного пускать пыль в глаза начальству, что случается зачастую с офицерами-новичками.
В коротком и очень сдержанном докладе подполковник, назвавшийся Авдеевым Иваном Егоровичем, сообщил, что от роду ему тридцать два года, что служил он в Белоруссии, где был начальником штаба мотострелкового полка, а до этого командовал мотострелковым батальоном в Забайкалье.
Мельников поглядел на Жигарева, потом на Нечаева, сказал задумчиво:
– А подпирает молодежь нашего брата-фронтовика. Пройдет еще немного времени, и весь командный состав будет послевоенным. Каково, а?
– Все движется, все изменяется, – в тон ему произнес Жигарев. Люди с военным опытом уйдут, останутся мемуары в золотых обложках.
– Мемуары – не все, – возразил Мельников. – Живой опыт должен остаться в войсках, Илья Михайлович. Слишком дорогой он у нас.
– По-моему, важно отношение к военному опыту, – заметил Нечаев. – Для одного – это лишь воспоминания, а для другого – суть, диалектика.
– А как, товарищ подполковник, появилось у вас желание принять Степной гарнизон, если не секрет? Случается ведь по-разному? – спросил Мельников у Авдеева.
– Конечно, – согласился Авдеев. – Тем более был у меня выбор, не скрою.
– А Степной перетянул, значит?
– Перетянул, товарищ генерал. Места для тактических учений здесь завидные. Есть где развернуться.
– Вот и меня просторы здешние привлекли когда-то. – Мельников кивнул в сторону окна, за которым на фоне белесых облаков широкими кругами ходили два беркута. Они то устремлялись друг к другу, то отдалялись и задумчиво застывали в необъятном поднебесье. – И, представьте, о выборе своем не жалею.
– У вас, Иван Егорович, как вы сказали, есть семья. Где она сейчас? – поинтересовался Нечаев.