Рубеж - стр. 19
Газик остановился у нового кирпичного дома с надписью «Участковая больница». С крыльца торопливо сошли двое мужчин в белых халатах. В одном из них, высоком худощавом брюнете, она сразу узнала главного врача больницы Хасана Мулатовича Ибрагимова, с которым еще весной познакомилась в районном центре на семинаре врачей-терапевтов. Сейчас он приветливо, как старый знакомый, сказал ей:
– Ждем, Наталья Мироновна! Очень ждем!
Другой встречающий, молодой, слегка располневший, с густыми рыжими бакенбардами, отрекомендовался весьма сдержанно:
– Шугачев Федор Федорович. Лечащий врач.
– Что с больным? – спросила Наталья Мироновна. – Улучшений нет?
– Худо, – откровенно признал Ибрагимов.
– Нет, почему же? – возразил Шугачев. – Высокую температуру мы сбили.
– Да, но состояние больного не улучшилось, – заметил Ибрагимов.
– Обождите, все будет хорошо, но не сразу, – горячо и уверенно пообещал Шугачев.
Наталья Мироновна пристально посмотрела на него, спросила:
– А сколько суток держалась температура?
– Шесть суток, – неуверенно сообщил Шугачев; подумав, повторил: – Точно – шесть.
– Знаете, срок очень подозрительный… А впрочем, не будем гадать, товарищи. Давайте лучше посмотрим больного.
По длинному коридору они втроем прошли в небольшую, густо пропитанную острыми лекарственными запахами палату. Больной, молодой казах, лежал на узкой больничной койке с запрокинутым кверху бледным отекшим лицом, тяжело и прерывисто дышал, будто ему изо всех сил сдавливали грудь. Возле него хлопотала медицинская сестра.
– Покажите результаты анализов, – попросила Наталья Мироновна. Потом она, помыв руки, долго и внимательно осматривала больного. Выслушала сердце, легкие, спросила, на что он жалуется.
– Голова шибко больно, – с трудом ответил больной, стискивая ладонями то виски, то затылок. – Во рту шибко сухо. Вода пью – опять сухо.
– У него острая респираторная инфекция, – объяснил Шугачев, показав карточку. – Вот здесь все мои назначения.
Наталья Мироновна опять взяла листки с результатами анализов, пристально поглядела в один, другой, повернулась к Шугачеву:
– Понимаете, что получается, Федор Федорович, легкие у больного чистые, бронхи тоже. А вот почки… С почками неладно. У него, по существу, после падения температуры возник почечный синдром. Не кажется вам такая ситуация для гриппозных осложнений весьма странной?
– Чего же тут странного? Я знаю, что в микромире все движется, все изменяется, – попытался возразить Шугачев, явно не желая, чтобы поставленный им диагноз подвергался какому-то сомнению. Заметив это, Наталья Мироновна снова склонилась над больным, стала ласково расспрашивать:
– Это где же вы так тяжело заболели, молодой человек? В степи, наверно, долго были?
– Красный курган ходил, трава косил, – ответил тот, морщась от боли. – На траве спать ложился. Мал-мала простыл, наверно.
– А мышей там много, у Красных курганов?
– Мышь всю ночь пищал, под сам бок лазил.
– Вот они вас и наградили болезнью, серые полевки. Красные курганы в этом отношении места неприятные. – Наталья Мироновна встала и, отойдя от койки больного, тихо сказала главному врачу, что у нее в ошибочности прежнего диагноза сомнений нет. Шугачев опять хотел возразить, но Ибрагимов остановил его:
– Потом, Федор Федорович, потом.
Вернувшись в комнату главного врача, Наталья Мироновна объяснила: