Розы злы. Трилогия - стр. 30
– Максон просто животное, – сквозь смех говорил Ваня. – Он… Ха-ха-ха… Он… Ха-ха-ха…
– Заткнись, ублюдок! – зарычал Иларионов и намахнулся на обидчика палкой.
– Максон тупой дрочила! Максон тупой дрочила! – дразнился Ваня заливаясь от смеха. – Мастер по теребоньканью писюна. Доктор ананистских наук!
– Заткнись, урод! – закричал Иларионов. – Заткнись, пока не отфигачил тебя этой палкой! Клянусь, я разобью тебе хлебальник!
– Пацаны, что случилось? – спросил я, пытаясь понять причину смеха Вани Незваного.
Голова раскалывалась от боли и кружилась.
– Это копец, – сказал Ваня. – Максон пошел отлить в деревья и не заметил, как я пошел за ним через пару минут…
– Заткнись, тварь! – кричал Иларионов.
– Я подхожу, – продолжал сквозь смех Ваня, – а там, мля, Максон смотрит на купающихся мокрых телок и дрочит. Рукаблуд!
– Заткнись, сука!
– Дрочит, прикинь Родя! Максон дрочун! Максон дрочун!
Я засмеялся.
Страшное случилось за мгновение.
Максим ударил палкой Ваню. Острая ветка пробила висок, и Ваня молча свалился на пол. Я не сразу понял, что Незваный мертв и продолжал смеяться еще несколько секунд. Потом пришло понимание реальности. Максим смотрел на меня ошалевшими глазами и шептал:
– Я не хотел… Я не хотел… Я не хотел…
– Ты убил его, – с трудом от подступившего к горлу кома сказал я.
– Я не хотел… Я не хотел… Я не хотел…
– Макс, ты убил его. Ты убил его!
– Я не хотел, Родя, – запричитал Максим. – Ты же знаешь, я не хотел. Родя ты же мой лучший друг. Родя, меня батя убьет! Меня в тюрьму посадят! У тебя больше не останется друзей, Родя.
– Нахрена ты убил его? – разозлившись спросил я.
– Родя, если ты меня сдашь, я скажу, что это ты его убил. Или что ты меня заставил. В любом случаи, Родя, я потяну тебя за собой. Так и знай. Держи язык за зубами, пока зубы на месте.
– Нахрена ты убил его? – снова спросил я, чувствуя, что все волоски на моем теле встали дыбом.
Максим врезал мне по лицу, и я увидел, что его страх уступил место безумной злости.
– Знаешь, Родион, – прорычал он. – Если ты меня, сука, сдашь, я тебя уничтожу! Я тебя, суку… Да я тебя, сука…
И я не сдал «друга». Я испугался. Я все двенадцать лет ненавидел себя за эту трусость. Мне хотелось забыть этот день, стереть его из памяти, но он снова и снова всплывал в моих снах. Ваня Незваный до сих пор является ко мне и обвиняет меня в убийстве… Надо было сдать Макса сразу и мне не пришлось бы его убивать. Я трус. Я чертов трус.
Мы затащили труп в деревья, дождались пока девушки уйдут, вырыли руками и палками небольшую яму, уложили туда тело Вани Незваного, закопали, и сверху закидали ветками и мусором.
Тело никто не нашел.
Мы сказали, что наш друг ушел выпивать с какими-то девушками и не вернулся. Это тупое вранье прокатило. Мы смогли скрыть правду. Все прошло слишком просто. Мы слишком легко отделались от своей проблемы. Но потом, в каждом взгляде, в каждом лице я видел укор, мне казалось, что все догадываются о моем предательстве. Всепоглощающая боль сжигала мою душу.
Ваню, несколько месяцев искала полиция и почти пол города, но когда появилась информация, что кто-то видел его, или человека похожего на него, в Москве, поиски прекратились. Поползли разные слухи, например, что Ваня Незваный сбежал от матери и живет с богатым мужиком, а на связь не выходит из-за боязни, что все его начнут осуждать. Он типа не хотел обрекать свою маму на позор. Другие люди говорили, что знакомые их знакомых знают, что Ваня обслуживает старых богатых женщин, как мальчик по вызову. И чем больше проходило времени, тем более неправдоподобные слухи рождались в нашем городе. И не было не одного слуха, в котором бы Ваня выступал в положительном свете. Светлый человек обрел грязную память. Был еще слух, что якобы настоящим отцом Вани являлся известный в городе бизнесмен – Пузин Борис Борисович и когда-то у него была интрижка с матерью Вани, но так как Пузин был женат, Ваня стал незаконно рожденным. А потом, спустя годы, Пузину стало стыдно, и он секретно отправил Ваню учится, толи в Англию, толи в Америку. Но правду знали лишь двое. Ваня никуда не уезжал из Розинска и все это время он питает собой землю нашего безумного города.