Розы на асфальте - стр. 26
– Да уж. Похоже, у него зубки режутся. Еще и весь перепачкался только что. Вот здесь запасные подгузники, влажные салфетки и одежда. Покормить не успел…
Она ставит автолюльку на крыльцо и берет Малого на руки.
– Все поняла, детка. Давай, беги в школу.
Я мнусь в нерешительности. С тех пор как у меня появился сын, мы ни разу не разлучались. До сих пор стыдно за прошлую ночь, когда я сбежал из комнаты. Вдруг он решит, что я бросил его, как Аиша?
– Все будет в порядке, Мэверик, – говорит миссис Уайатт.
– Окей… – отвечаю я, успокаивая сам себя, но сердце не на месте. Целую сына в лобик. – Все хорошо, папочка тебя любит. Пока-пока.
Миссис Уайатт машет его ручкой мне вслед. Не успеваю завернуть за угол, как они скрываются за дверью.
Как ни трудно было оставить Малого, теперь я чувствую облегчение. До самого вечера не надо думать о подгузниках и бутылочках и гадать в сотый раз, отчего он вдруг развопился. Свобода!
До школы идти пятнадцать минут. Прохожу мимо дома тети Ниты и дяди Рэя. На подъездной дорожке моет свою тачку Дре, а его питбуль Блю разлегся в траве на лужайке и наблюдает. Кузен уже пару лет как завел пса, но ни разу не выставлял на бои, как другие владельцы питбулей. Дре относится к Блю почти как к Андреане.
На урок я успеваю, можно минутку и поболтать. Блю замечает меня первым, лает и рвется с цепи, а когда я подхожу ближе, радостно прыгает вокруг.
– Че как, братец? – киваю Дре.
Он протирает окна полотенцем.
– Че как? Готов к школе?
– Да вроде как. – Отталкиваю пса, который встает на задние лапы и тыкается носом мне в карман. – Спокойно, приятель, сегодня вкусненького нет.
Дре окидывает меня взглядом.
– Погоди. Ты что, решил в первый школьный день явиться в таком виде? Знаешь, Мэв, мне доводилось слышать, что некоторые чудаки рубашку гладят, перед тем как надеть.
Да уж, умеют родственники наступить на больную мозоль. В этом с ними никто не сравнится.
– Забудь. Все выглаженное мне Малой утром обосрал.
Кузен раскатисто хохочет, почти как гиены из «Короля Льва».
– Че, показал тебе, кто в доме хозяин?
– И не говори, – вздыхаю я, почесывая пса за ухом. – Знаешь, Дре, я даже сбежал от него ночью.
– От родного сына?
Я киваю.
– Орет и орет – я уже не мог терпеть, не знал, как его утихомирить. Так вымотался, просто сил никаких… – Качаю головой, осуждая сам себя. – Оставил его в кроватке и выскочил на улицу.
– Потом-то вернулся?
Я поднимаю глаза.
– Само собой.
– Ну так это самое главное. Быть отцом нелегко, братец. Иногда будешь срываться. Важно потом взять себя в руки и вернуться.
– Спасибо, Опра[9], – говорю я и выпрямляюсь. – Ладно, побегу, не то опоздаю.
– Погоди. – Дре подходит, снимает с шеи золотую цепочку и накидывает на меня. Затем снимает золотые часы и защелкивает браслет у меня на запястье. Эти часы когда-то носил наш общий дед, а перед смертью отдал старшему внуку. – Вот, так хоть на человека похож. Только завтра не забудь вернуть, понял?
– Спасибо, – улыбаюсь, – за мной должок.
– Учись получше, вот твой главный должок. И держись подальше от неприятностей, или я тебе задницу надеру. – Он подталкивает меня к калитке. – Все, вали давай!
– Окей, окей, – киваю я, – вечером звякну.
Наша школа носит имя Джефферсона Дэвиса, но ее так редко называют. Я почитал про этого Дэвиса – про него лишний раз лучше вообще не вспоминать. Он был рабовладельцем и президентом конфедератов. В Садовом Перевале всегда жили по большей части чернокожие, и тот, кто решил дать школе его имя, все равно что показал нам средний палец и обозвал рабами.