Розовый кокон. Следствие ведёт Рязанцева - стр. 10
Кусочек неба и воздух, холодный и тяжёлый – всё, что у неё осталось. Сама она давно превратилась в костлявый силуэт высохшей акации. Акация – её дерево. Так говорила мама, тыкая в настенный календарь друидов. В соответствии с календарём у каждого в их семье было своё дерево. У мамы – берёза. У папы – клён. А у неё – акация. На самом деле против даты её рождения было написано – картас, но никто не знал, что это за дерево и где оно растёт, и тогда мама сказала: «пусть будет акация, у неё такой чудесный запах», и Лина согласилась. Картас ей не нравился, совсем недевчоночье название, какое-то колючее и корявое. И ещё неизвестно, как оно пахнет.
Воспоминания о той жизни всё реже всплывали в её мозгу. Последнее время он вообще отказывался работать. Это всё от таблеток. До них в голове всегда было ясно. Но она больше не могла отказываться их пить. Она устала сопротивляться. И сил сносить наказания не осталось. Всё стало безразлично. Только она не помнила когда. Когда стало безразлично – до того, как она начала принимать таблетки или после.
Серый квадрат давно превратился в чёрный. С него кровожадно скалились звёзды. «Их нет. Они давно умерли», – когда-то рассказывал папа. – «То, что мы видим – лишь свет, который дошёл до нас». Она не понимала, как это, но верила. Звёзды умирают… И она умрёт.
Щелчок, и звёзды умерли, зато зажглась серая лампочка над дверью. Протяжный скрежет, и русая голова просунулась в проём. Вероника.
– Я принесла тебе поесть.
Лина покачала головой.
– Смотри, это булочка. Она сладкая. Поешь.
Лина равнодушно посмотрела на крендель в руках подруги.
– Не хочу, – пролепетала усталым охрипшим голосом.
– Ну, что ты? – Вероника присела рядом на пол, поджав колени и облокотившись спиной о стену. – Так нельзя. Ты умрёшь от голода.
– Пусть. – Ей совсем не хотелось разговаривать.
Вероника покосилась на стоящую на полу тарелку с серой засохшей кашей.
– Опять ничего не ела… Съешь хоть булочку. Я специально для тебя припрятала.
– Не хочу.
– А что хочешь? Я принесу… – Вероника замялась. – Постараюсь.
– Ты маму мою видела? – хрипловатый голосок ломался на каждом слове.
Вероника вздохнула и кивнула.
– А папу?
– Угу, – Вероника опустила голову в колени.
– Как они?
– Нормально.
Лина подтянула ноги к подбородку – калачиком лежать теплее.
– Ты знаешь, что звёзды умирают?
– Нет.
– Я знаю.
Вероника посмотрела в стянутое решёткой окно. Звёзд на небе не было. Лишь мутная луна просвечивала сквозь нависающие серые тучи.
– Там нет звёзд.
– Значит, они уже умерли.
Вероника положила булочку поверх каши и сунула руку в карман.
– У тебя завтра день рождения, – она вынула руку из кармана и протянула Лине маленький клочок бумаги, вырезанный в форме сердца. – Вот, пусть будет у тебя… Рядом с тобой.
Лина с трудом подняла руку. Вероника вложила бумажное сердечко в маленькую белую ладошку.
– Это тебе мама передала, – неожиданно для себя самой соврала Вика. Глаза Лины на мгновение вспыхнули радостью и надеждой, но тут же погасли. Она всё поняла. Вика сжала холодные пальцы подруги, погладила чёрные следы спёкшейся крови.
– Ты опять кусала руки?
– Да! – Лина выдернула ладонь.
– Зачем, Лина? – Вероника потянулась к тонкой, похожей на ветку, руке подруги, провела по красным полоскам пальчиком. – И расчесала опять. Зачем?