Рождественские сказки Лисси Муссы. Фортуна выбирает смеющиеся лица! - стр. 9
Покопавшись в новоприобретенном добре (и зле) и обнаружив на столе среди подарков семейный кризис, ушла немедленно от Семен Семеныча жена, забрав домашний уют, и на ее место тут же прискакала Совесть. Разницы особой он не почувствовал: что одна зудела, что вторая зудит…
Но первая хоть в щеку чмокала, еду готовила и ночью теплым мягким боком грела душу Семен Семеныча, а Совесть была чисто мачеха: одни претензии! Вот и сейчас голодное бурчание в животе заглушалось противным голосом Совести:
– … а недальновидный какой! Ведь другие все предусмотрели, и запасов назапасали, и даже сосед Петрович, уж на что оболтус, и тот предусмотрел, назапасался, фонды притырил…
Семен Семеныч пытался заглушить голос совести, но совесть пролезала и сквозь звуки телевизора, и даже сквозь песни Надежды Бабкиной. Совесть принялась уже грызть его за то, что он сидит, сложа руки, и ничего не делает:
– …Петрович-то уже подсуетился, пособие себе раздобыл, покровителей нашел, спонсоры к нему ездят…
Это был явный бред, потому что Петрович ничем таким не занимался, чтоб у него спонсоры бы объявились, но совесть это не смущало. Семен Семеныч попытался подумать о способах борьбы с кризисом, но ничего путного на ум не приходило.
Ум в голове молчал.
Зато заговорил ум в животе:
– А что может прийти на ум, если там стол не накрыт, угощения нет, да в гости никого не приглашали?
Семен Семеныч услышал голос тела, подумал об угощении, тяжело вздохнул и пошел открывать – в дверь звонили.
– Привет, Семеныч! – на пороге стоял Петрович, краснел и переминался с ноги на ногу.
– Тебе чего? – обиделся Семен Семеныч на запасливого соседа.
– Дык чайком не угостишь ли? – робко поинтересовался Петрович.
– А что ж свой-то не пьешь? – удивился Семен Семенович, – или бережешь?
– Какое там бережешь, кончился у меня чай! – загоревал Петрович, меня сократили, я теперь безработный и почти нищий…
– А припасы? – поинтересовался Семен Семеныч.
– У меня??? Да какие припасы? – удивился Петрович, – ты ж меня знаешь…
Да, Семен Семеныч знал Петровича – Петрович был лоботряс изрядный, но малый добрый и сосед хороший.
И пошли они чай пить на кухню. Сидят, в чашки дуют, думы думают.
– Денег – кот наплакал, – пожаловался Семен Семеныч.
– А мой кот ваще нифига не плачет, – наябедничал на своего кота Петрович.
– Почему это не плачет? – удивился Семен Семеныч.
– Да он у меня такой… неэмоциональный…
Семен Семеныч покачал головой – непорядок! Так ведь и по миру пойти недолго, если коты так себя вести станут! И он задумался. Даже чай пить перестал. И через полчаса родил гениальную мысль:
– Раз коты в тяжелую минуту способны помочь хозяину и наплакать денег, то вот что я придумал: давай котам такое устроим, что они обрыдаются! Такое, что они море нам наплакают разливанное! Вот заживем тогда! Олигархами станем! Абрамовичами с Дерипаской!
Петровичу идея понравилась, но от предложения стать Дерипаской он отказался, и вот чем мотивировал:
– Лицо у него недоброе, у Дерипаски. Не улыбнется никогда, все как будто вспоминает, кто ему еще должен. Не хочу с таким лицом ходить! Я лучше Биллгейтсом побуду, он хоть и очкарик, но улыбается, и я по-английски кумекаю маленько и компьютер у меня есть.
И они помолчали, примериваясь к новым ощущениям.
– Так о котах продолжим. Бить же мы их не будем?