Рождественская сказка. Сборник - стр. 33
– Борцовым, – машинально поправила Вика.
– Ну, может быть. Я, знаете ли, не силен в этих эстрадных штучках, а Вас я запомнил. Проходите, присаживайтесь. Наверное, у Вас серьезное дело, если интересная молодая дама поднялась ни свет ни заря, вместо того, чтобы лишний час понежиться в теплой постельке. Конечно, я мог бы подумать, что Вы хотели познакомиться со мной, но я реалист и прекрасно понимаю, что моя скромная персона тут ни при чем.
– Я действительно хотела познакомиться с Вами, – улыбнулась Вика, – и теперь понимаю, что в любом случае, не зря. Вы как-то сразу располагаете к себе. Я когда вошла, почему-то мысленно назвала Вас «добрым дядюшкой».
«Ну и дура, – выругала себя Вика, – что на уме, то и на языке. Он еще обидится чего доброго и будет прав. Такое не соблюдение правил приличия». Но Орлов улыбнулся.
– Добрый дядюшка, это хорошо. Ну, тогда давайте, по семейному, откровенно побеседуем, и Вы мне расскажете, что за беда у Вас приключилась.
– Да, дело не самое простое, – задумчиво протянул Павел Константинович, когда Вика закончила свой рассказ, – но попытаться можно. Сколько лет, Вы говорите, мальчику?
– Сейчас три с половиной года.
– Знаете, дети разными способами в этой индустрии оказываются. Кого родители —алкоголики бросают, сироты, кого государство своим вниманием обделило, или бывает, что лучше по подвалам ночевать, чем с усыновителями и благодетелями. Некоторые сами из дома убегают от жизни голодной и беспросветной. А то, и целыми семьями за московским куском едут. Не от хорошей жизни, ясное дело. – В голосе Орлова звучало искреннее сострадание. Вика прониклась к нему уважением, не так часто последнее время приходится встречать обеспеченного, благополучного человека, который не растерял способность сочувствовать чужим бедам и несчастьям. А он, видимо, из тех немногих. – Да что, я Вам рассказываю, сами по стране ездите, видите, как в регионах люди живут. А еще наши бывшие соотечественники: молдаване, да украинцы, а уж про Среднюю Азию, я и, вообще, не говорю. Взрослые мужики на стройках пашут, а женщины с детишками на вокзалах, да в переходах жалость из людей выжимают. Не от хорошей жизни. Даже не осудишь. Так что, сами видите, рынок наводнен и никакой необходимости нет, у обеспеченной семьи ребёнка красть, да еще в такую даль везти.
– Но ведь факт остается фактом – малыша похитили.
– Наверняка, там были совсем другие мотивы. Скорее всего, никто его не похищал, его просто продали.
– У правоохранительных органов тоже такая версия есть. И подозреваемый есть. Заказчик. Они даже знают имя исполнителя. Но, его найти не могут. И ребенка след потерян.
– А заказчик наверняка кто-то из членов семьи?
– Вторая жена отца ребенка. Она дала признательные показания.
– Ну вот, это еще один, как говориться, простой, но далеко не дешевый способ, которым детишки попадают на подобную работу. Такой незатейливый коммерческий вариант, когда их просто продают.
– Но, кому нужно в нормальной преуспевающей семье продавать ребенка? Дикость какая-то!
– Знаете, говорят, что в каждой семье есть свой скелет в шкафу. Мы же не знаем их обстоятельств.
– Подождите, Вы говорите, что этот нищенский рынок и так наводнен, с какой стати их заправилы будут тратить лишние деньги?
– Наверное, я не так выразился. Здесь речь не идет о традиционной схеме «товар – деньги – товар». В нашем случае, продавец отдает покупателю и товар, и деньги. А точнее сказать, просто платит за услугу, чтобы избавиться от, по какой-либо причине, нежелательного ребенка. Вполне гуманно, ведь его могли просто убить.