Рождественская сказка. Сборник - стр. 22

Так или примерно так уговаривала себя Вика. На душе было тоскливо, муторно и как-то беспросветно. Она понимала, что страница жизни под названием «Лаврик» совершенно точно закрыта. И должна открыться новая, но какой она будет, кто знает?

Лаврик позвонил утром. Взять телефон, набрать номер, а еще и разговаривать почти бодрым голосом в десять утра, для него это был подвиг. И он его совершил ради Вики.

Когда раздался звонок, она даже предположить не могла, что это он. Тем более, и номер на дисплее высветился какой-то незнакомый. Но, это был он.

– Викуль, привет, – как ни в чем не бывало, сказал Лаврик.

– Привет. А, что это за телефон? – по привычке поддержала беседу Вика.

– А я свой потерял, – сообщил Лаврик, – в казино всю ночь зависал, бухал, короче отдыхал. Телефон потерял, а может украли.

– Ты же не пьешь? – удивилась Вика, – и казино вроде никогда не любил.

– Не любил и не пил. А, что делать человеку, когда его не понимает любимая женщина?

Вика оставила вопрос Лаврика без внимания, никак не отреагировала и молчала. А Лавр Борцов продолжал выступление:

– Викуль, я тут около дома. Всеми забытый, уставший, брошенный и несчастный. Я поднимусь? Ты не возражаешь? – в голосе звучали просительно-заискивающие нотки.

Так он разговаривал редко, когда был в чем-то сильно виноват и признавал свою вину. А признавал он ее крайне нечасто. Скорее, вообще не признавал. Значит, и тон был в его репертуаре только в самом крайнем случае. Вика подумала, что хотя бы вещи он свои должен забрать и ответила:

– Поднимись, если хочешь.

Через минуту артист входил в квартиру. Вид звезда имела, довольно помятый. Но, правда, в руках он держал роскошный букет бордовых длинноногих роз, именно тех, которые любила Вика. Это был не подарок влюбленных зрительниц, которые обычно привозил Вике Лаврик после концертов, а настоящий, купленный именно ей букет цветов. Мелочь, но она характеризовала степень вины. Вика взяла букет.

– Твои любимые, – на всякий случай уточнил Лаврик.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

«Соблюдать, так соблюдать правила хорошего тона», – подумала Вика.

Лаврик вздохнул с облегчением. Ему не указали на дверь, его впустили. И очень может быть, его даже накормят. И хотя бы временно можно себе представить, что всё будет, как раньше. Пусть и ненадолго. Лаврик надел тапочки, прошлепал в комнату и плюхнулся на диван.

Вика поставила цветы, водрузила вазу на журнальный столик и присела в кресло напротив «гостя». Сначала подумала сесть на диван, но потом решила держаться подальше, на расстоянии вытянутой руки, ближе – это уже вторжение на ее личную территорию, вспомнила она какие-то занятия по психологии. Оба молчали. Видимо, общаться как-то по-новому было непонятно как и о чём, а как всегда уже не получалось. По крайней мере, у Вики так – точно не получилось бы.

– Я пойду, кофе сварю, – предложил Лаврик.

«Интересно, что он может сварить? Он на кухне-то толком не был, – подумала Вика, – хотя, когда он бывал дома один, может, что-то и варил». Лаврик встал, постоял, видимо ждал, что Вика тоже встанет и пойдет на кухню. Но, Вика не встала и не пошла. Артист потоптался еще и, наконец, отправился «на дело». Вика взяла косметичку и начала рисовать лицо. На работу надо же пойти, хоть ненадолго. Лицо рисовалось плохо, то ли от того, что было каким-то невеселым и замученным, то ли потому, что Вике самой не хотелось ничего рисовать, настроения не было. Она подвела глаза, два раза махнула кисточкой по щекам и посчитала процедуру завершенной. В этот момент на кухне раздался грохот, Лаврик, видимо, что-то уронил. Но, звука битого стекла не было, что само по себе было уже приятно. Вика вспомнила, как в фильме «Покровские ворота», герой по фамилии Хоботов, разведясь с женой, сам готовил себе завтрак: варил яйцо, считал секунды, чтобы оно сварилось всмятку, и в конце его уронил, это самое сваренное всмятку яйцо. «Кулинар!» оценила его успехи бывшая супруга. Лаврика, скорее всего, ждала та же участь. Вика было хотела сходить на кухню и оценить степень бедствия. Но, удержала себя, решив держать нейтралитет. И не пошла. Прошло еще минут двадцать и, наконец, о счастье, Лаврик появился на пороге комнаты с двумя чашками кофе на подносе. Там же стояла сахарница, сливки и вазочка с печеньем. «Крутизна, – мысленно восхитилась Вика, – его богатой тетке достанется идеальный муж, – подумала, но промолчала».