Рожденная в огне - стр. 3
Он направился к стойке, а Мегги повернулась к отцу и снова взяла его за руку.
– Па, я хочу тебе первому сказать. Ты ведь знаешь, я возила несколько своих работ в Эннис, в лавку к Макгиннесу?
– Да что ты? – Он принялся выбивать трубку. – Почему же уехала без меня? Я бы не отказался составить тебе компанию.
– Хотела быть одна.
– Моя маленькая отшельница.
Он ласково провел пальцем по ее носу.
– Па, он купил их! – Глаза ее, такие же зеленые, как у отца, сияли. – Макгиннес купил все четыре работы, все, что я захватила с собой! Он уже заплатил.
– Не может быть, Мегги! Не может быть!
Он вскочил со стула, рывком поднял ее, закружил по комнате.
– Послушайте, что я вам скажу, леди и джентльмены! – провозгласил он. – Моя дочь, моя Маргарет Мэри, продала свое стекло в Эннисе!
В ответ раздались одобрительные крики, хлопки в ладоши, вопросы. Мегги едва успевала отвечать.
– Да, у Макгиннеса. Четыре работы, и он сказал, что хочет еще. Какие? Две вазы, кувшин и… я бы назвала эту вещь пресс-папье.
Она засмеялась, потому что Тим О’Малли торжественно выставил на стойку две порции виски – для нее и для отца.
– Ладно уж… Спасибо. – Она подняла свой стаканчик. – За Тома Конкеннана, который всегда верил в меня.
– Нет, Мегги! – Отец решительно замотал головой, в глазах у него стояли слезы. – За тебя. Только за тебя.
Он чокнулся и быстро выпил.
– А теперь давай, Мерфи! Бери свой ящик с музыкой – и вперед! Я хочу плясать с моей дочерью.
Мерфи заиграл джигу, и все опять захлопали и закричали. Том повел дочь на середину зала. Жена хозяина вышла из кухни, вытирая руки о передник, лицо ее пылало жаром от огня плиты, но это не помешало ей вытащить мужа из-за стойки и заставить тоже пуститься в пляс… От джиги – к шотландскому рилу[1], от рила – к хорнпайцу…[2] Мегги кружилась то с одним, то с другим партнером, пока не заболели ноги.
В пивную заходили все новые посетители, привлеченные музыкой, желавшие согреться в теплой компании, и, узнав о причине веселья, присоединялись к празднующим. Мегги не сомневалась, что к ночи все живущие в двух десятках километров от их деревни будут знать про ее успех. Она всегда мечтала о такой славе и не хотела держать свою радость при себе.
– Ой, хватит! – Она рухнула на стул, допила остывший чай. – У меня сейчас будет разрыв сердца!
– У меня тоже, – часто дыша, сказал отец. – От гордости за тебя. – Улыбка не сошла с его губ, но глаза сделались серьезней. – Пора отправляться домой и рассказать обо всем твоей матери и сестре тоже.
– Конечно, я все расскажу Брианне сегодня же.
Что-то дрогнуло у нее внутри при упоминании о матери.
– Тогда все в порядке. – Отец ласково потрепал ее по щеке. – Поступай как тебе хочется. Это твой день, Мегги Мэй, и ничто не должно его испортить.
– Это наш день, па. Я никогда бы не выдула ни одного пузырька из этого чертова стекла, если бы не ты!
– Что ж, тогда разделим радость на двоих. Я согласен. По крайней мере пока мы здесь.
Он почувствовал на мгновение, что ему не хватает воздуха, перед глазами все поплыло, стало жарко. Нестерпимо жарко. «Тут зверски душно, – сказал он самому себе. – Надо поскорее выбраться на улицу».
– Пора ехать, – произнес он вслух. – Хочу подышать морским воздухом. Ты со мной, Мегги?
– Конечно, па. – Она сразу поднялась. – Только наверняка уже подмораживает и ужасный ветер. Ты действительно хочешь проехать к скалам?