Рождение музыканта - стр. 61
Впрочем, она бы никуда не стала выбираться отсюда. Правда, Мишель путается не только в хроматических гаммах, но хромает и в арпеджиях. Но разве этого нельзя простить? Разумеется, простить до поры. И хоть идет всего только третий месяц жизни Варвары Федоровны в ельнинских лесах, но давно решено: она никуда не уедет! Должно быть, во всем мире нет детской, похожей на ту, в которой скачут в клетках овсянки, а на полках топорщатся «Странствия».
Только слишком часто приходит в эту детскую рисовальный учитель, будто нет для него других комнат во всем доме. Да совсем зря едут в Новоспасское гости. Приедут, а потом сидят у самовара и ведут непонятные разговоры. Острый коготок снова царапает по Варенькиному сердцу, и страшны ей уже не тицианы, а другое: что, если вырастет Мишель да наденет халат и тоже сядет к самовару? Чуть заметная складка обиды бороздит нежный лоб Варвары Федоровны, а в пылком ее воображении рисуются ведерный самовар и засаленные узоры на ватном халате, а вокруг беспокойно шумит непроезжий, непрохожий лес. Сверкающим взором Варенька пепелит воображаемого Мишеля, а он бредет, зевая, к давно расстроенному тишнеровскому роялю и тычет пальцем в пыльную клавишу: «М-да, – жирным голосом тянет воображаемый Мишель, – нешто ты дворянину карьера?»
– Федька, подай анисовой!.. – доносится из нижних комнат в Варенькину горницу, и мрачное видение мгновенно исчезает.
Кто-то еще раз командует внизу насчет анисовой. Новая неминуемая опасность грозит Мишелю, и Варвара Федоровна стремглав бежит вниз.
Поздно! Чудовище уже облапило Мишеля и голосом своим перекрывает голоса гостей. В рассказах Дмитрия Николаевича мелькают леса и топи, озера и какие-то бочаги. Но как дойдет Дмитрий Николаевич до бочагов, так задрожат подвески на люстре, застонут в рояле струны и на парадных чепцах у барынь пускаются в пляс лешевы дудки.
«Именно, лешевы дудки!» – думает, присматриваясь к лентам на чепцах, Варвара Федоровна и с ужасом ловит себя на том, что, обитая в лесах, она сама начинает говорить птичьим диалектом.
«Музыка! – мысленно взывает Варвара Федоровна. – Охрани хоть ты Мишеля, ведь он тебе предназначен!» – Варенька готова даже покривить душой, когда дело касается ее питомца. Ведь вовсе не может она сказать, чему «предназначен» Мишель. Правда, он делает быстрые, может быть, даже очень быстрые успехи на фортепиано. Но что значат эти первые успехи? Ровно ничего, особенно если иметь в виду хроматические гаммы! Но Варенька даже их готова забыть, если надо спасать Мишеля. Лавируя между гостей, она отважно идет прямо на Дмитрия Николаевича, но в это время сам Мишель вдребезги разбивает ее замысел. Вывернувшись из-под рук дядюшки, он опрометью бросается вон из зала.
– Музыка едет, музыка едет! – пищат подле маменек девицы и одна за другой порхают к дверям на веранду.
– Mademoiselles! – снисходительно улыбается Варенька. – Я думаю, что едет оркестр, потому что музыка не может ехать!..
Девицы складывают губки сердечком и бегут па веранду: музыка уже едет по парку, что бы ни выдумывала петербургская цаца-гувернантка.
Варвара Федоровна поглядывала в парк с явным любопытством. Но тревога не коснулась ее души. Если Мишелю суждено когда-нибудь стать фортепианистом, то почему же ему не познакомиться поближе и с оркестром?