Роза песков - стр. 33
Наталья нервничала, не решаясь сделать окончательный выбор – знала она про рабов слишком мало. Не так и много возможностей у нее было на изучение. За эти месяцы она только выяснила, что у рабов и не только тех, которые ее охраняли, а у всех есть некое подобие языка немых. Этот жестовый язык был не так и сложен, многие вещи понимались чисто интуитивно, но из-за вечного присутствия Хуш у нее не было возможности поговорить с ними по отдельности.
Иногда Наталья одергивала себя, напоминая о том, что пусть в стойбище живут и дикари, и похожие на тупых куриц женщины, но живут в этой местности они уже очень давно. Они адаптированы к местным условиям гораздо лучше, чем она. Они значительно больше знают про окружающий мир.
Наталья Леонидовна напоминала себе, что надо быть осторожнее и внимательнее. Но потом, глядя на очередную свару служанок и рабынь возле костра для приготовления пищи, слушая их квохтанье, опять начинала испытывать раздражение: «Чертовы дикари, как же вы мне надоели! Свой шанс я все равно не упущу – только довезите меня до города. Людей там значительно больше, так что затеряться будет не так и сложно. А под охраной раба мне и вообще ничего не стоит бояться».
Шанс поговорить с одним из рабов Наталье выпал всего за три недели до приезда жениха. Она потребовала себе баню, а страдающая последние дни от боли в пояснице Хуш, начала жалобно причитать:
-- Моя сунехи, так спину ломит – не передать! Я бы и рада тебе услужить, только воды натаскать не смогу. -- Хуш, не зли меня! У входа в шатер два раба здоровых сидят. Едят, пьют, ничего не делают! Все лето только сидят и ходят вокруг шатра. Совсем от безделья разъелись! Возьми любого – пусть натаскает воды, а ты присмотришь. -- Моя сунехи…
Договорить Хуш не успела, обозленная возражениями Наталья смахнула оставшуюся после завтрака посуду со стола и заверещала:
-- Я дочь Барджан айнура! Я в своем доме служанку и раба упрашивать должна?! Уговаривать должна?! Скоро жених приедет – у меня нательной рубашки чистой нет! Ты отца моего опозорить хочешь?!
Перепуганная Хуш вскочила, кряхтя и придерживаясь рукой за поясницу, неловко выгребла из угла кучу сваленных там нательных рубашек, и с этим тюком почти выбежала из юрты. Такой она свою сунехи почти не узнавала!
Наталья слышала, как она жалобным голосом уговаривает Луша-старого пастуха:
-- Пойдем-пойдем, раз сунехи велела – спорить не надо!
Раб что-то мычал в ответ, потом, наверное, показывал на пальцах. Голос Хуш исчез ненадолго, а потом Наталья услышала, как Ай-Жама распоряжается. Наверное, Хуш позвала ее на помощь, пожаловавшись на непокорного раба.
-- Луш, иди сделай, что велено. Когда Нариз-роха приказывает – надо выполнять.
Затем голос Ай-Жамы послышался с другой стороны от входа, она говорила со вторым рабом:
-- Перейди к дверям и никого не впускай, не выпускай.
Перед уходом Ай-Жама со служанкой заглянули внутрь и увидели спокойно сидящую у входа Нариз, вышивающую мужской пояс. Кивнув головой и приказав никуда не выходить, старшая жена удалилась. Покорность девушки ее успокаивала.
Хуш шла за рабом, несущим тюк с одеждой госпожи, на ходу утирая слезу от обиды и уговаривая себя не сердится на сунехи. Больше-то у нее в этом мире никого и не было. Конечно, Хуш не сможет долго сердиться на госпожу – она молодая, горячая… Только вот последнее время – будто не в себе! Злая стала, придирчивая…