Ровно в шесть двадцать - стр. 4
Поезд замедлил ход, приближаясь к повороту, и лениво пополз вверх к изнывающей от жары вершине холма. Там он затормозил еще сильнее, потом и вовсе остановился. Как всегда, возникла заминка с переводом стрелок – работники железной дороги то ли не могли ускорить процесс, то ли не хотели. Там, где царит монополия, никому нет дела до мелких неудобств, это такая же истина, как и та, что Солнце вращается вокруг Земли.
Когда поезд окончательно замер, Дивайн увидел женщину. Опять, в который раз с начала лета. Странно, что она вставала в такую рань – зато радовала глаз.
С вершины холма открывался прекрасный обзор на внутренний двор. Дивайн знал, что существуют ограничения на высоту стен; владельцы здешних дворцов нарочно высаживали вдоль ограды деревья. Однако здесь, именно в этом месте, между нижними ветками и верхней частью стены образовалась довольно-таки широкая щель, сквозь которую можно было разглядеть, что происходит внутри.
Разумеется, когда-нибудь владелец обнаружит и исправит свою оплошность, но Дивайн мечтал, чтобы это произошло как можно позднее. Он чувствовал себя эдаким Джимми Стюартом из «Окна во двор»[4], лучшего фильма про вуайеристов всех времен и народов. В окно Дивайн смотрел не потому, что у него была сломана нога и он маялся со скуки, как пресловутый герой. Нет, он смотрел из-за нее.
Из задних дверей самого большого дворца в этом анклаве неторопливо вышла женщина. Она вышагивала – по-другому не скажешь. Красавица двигалась размеренно и пластично, словно пантера, которая разминается перед атакой. Бедра, ягодицы, плечи – все плавно перетекало в ритме первобытного танца.
Дом, маячивший у нее за спиной, был выстроен в стиле модерна – весь из стекла, металла и бетона затейливых геометрических форм. Такое мог придумать только архитектор, от души нюхнувший кокаина. Одета барышня была в короткий белый халатик, плотно облегавший загорелые бедра. Сняв его, она обнаружила изумрудно-зеленый купальник и настолько безупречные формы, что они не могли принадлежать живому человеку. Светлые волосы девушки были уложены в затейливую прическу, которая, наверное, стоила дороже, чем весь костюм Дивайна.
Он оглянулся: кто-нибудь еще на нее смотрит? Разумеется, на красотку пялились все мужчины без исключения. Одна из женщин тоже подняла глаза, увидела девушку за окном, посмотрела на соседей, прилипших к стеклам, и, скривившись от отвращения, вновь уставилась в экран ноутбука. Две другие пассажирки, одна лет сорока, одетая как хиппи, и вторая, лет семидесяти, не подняли глаз. Первая смотрела в телефон, старушка же усердно читала Библию, призывавшую усмирять грешную плоть.
Девушка в бикини потрогала накрашенным ноготком на ноге воду в бассейне, чуть заметно поежилась и прыгнула. Изящно проплыла до противоположного края, оттолкнулась от него и вернулась в исходную точку. Выбралась, села на бортик лицом к воде. Ни поезда, ни жадно прилипших к окнам лиц она словно не замечала. Впрочем, с такого расстояния можно было разглядеть разве что блестящие на солнце стекла.
Намокнув, и без того крошечный купальник еще больше съежился, и тяжелые груди повисли в двойных чашках. Девушка посмотрела налево, направо, затем на дом позади себя. Неожиданно сняла лиф и трусы. Уселась на бортик совершенно голая, демонстрируя границу белой и загорелой кожи. Посидев немного, снова прыгнула в воду.