Ровно в шесть двадцать - стр. 31
Стамос заказала чипсы с соусом из авокадо и «Маргариту». Дивайн взял «Бадвайзер».
– Здесь продают неплохой эль, – заметила Стамос, глядя на банку с пивом.
Дивайн сделал большой глоток и сказал:
– Меня и «Бад» вполне устраивает.
– Вчера ты пил «Саппоро».
– Ну, мне так захотелось.
– Ты был в Японии? – спросила она.
Дивайн кивнул.
– А еще в Корее, в Германии и десятке других стран, куда отправляют солдат.
– Но чаще всего ты обитал на Ближнем Востоке?
– Да, в основном там.
– В настоящих боях участвовал?
– Разумеется. Ты хотела поговорить про Сару?
Стамос опустила взгляд.
– Она всегда казалась очень серьезной. Я… Я и впрямь к ней приглядывалась. Кое-кто из окружающих был похож на суицидника – но только не она.
Дивайн кивнул и произнес:
– Мне тоже так казалось. Но ты говорила, что редко с нею виделась.
Стамос по-прежнему старалась не встречаться с ним взглядом.
– Не совсем так. Знаю, из-за рейтинга в «Книге» нас считают злейшими врагами. – Она выдержала паузу и отпила из бокала, глядя на статую Свободы. – Но в жизни есть не только работа.
– Как говорили мои старые армейские товарищи: «Это и ежу, Дивайн, понятно».
Она украдкой покосилась на него.
– Дивайн… Разве это не ирландская фамилия? Ты не похож на ирландца.
– Мой отец – стопроцентный ирландец: светлокожий и рыжий. Но по материнской линии я грек. Бабушка и дедушка приехали с острова Миконос.
– Значит, ты уродился в мать?
– А ты гречанка с обеих сторон?
– Да, – кивнула она.
– Братья или сестры есть?
– Четыре сестры. Все старшие.
– В доме, наверное, был тот еще бедлам, – в шутку сказал Дивайн.
– Естественно, – серьезно ответила девушка.
– Прости, глупая вышла фраза.
– А у тебя братья или сестры есть? – поинтересовалась Стамос.
– Да. Намного умнее, успешнее и богаче меня. Прекрасно устроились в жизни.
– Да ладно! – скептически фыркнула она.
– Серьезно, – ответил Дивайн. – Чистая правда. Оба намного старше меня и сделали шикарную карьеру.
– Ты, должно быть, ими гордишься.
– Я рад, что у них все хорошо.
Он с жадностью допил пиво и махнул официантке, чтобы та принесла еще банку.
– Итак, вернемся к Саре. Когда ты видела ее в последний раз?
– Примерно неделю назад. Она приходила ко мне в кабинет.
Дивайн озадаченно моргнул.
– Зачем? Ты же говорила, что вы работали над разными проектами.
– Да. На одном ипподроме, в соседних стойлах.
Стамос отпила «Маргариту», облизнув соленый краешек стакана, выжала дольку лайма на чипсы и принялась за гуакамоле. Дивайн смотрел, как она ест, потом на мгновение повернулся к воде, прежде чем снова взглянуть на девушку.
– Тогда зачем она приходила?
– Ты что, решил поиграть в детектива?
– Обычное человеческое любопытство. Так зачем?
– Спрашивала об одной пьесе.
Дивайн встрепенулся:
– Что за пьеса?
Стамос покрутила в руках бокал, смотря на воду, будто там были ответы на все вопросы.
– «В ожидании Годо». Видел такую? Я про нее даже не слышала.
Дивайн кивнул:
– Видел. Здесь, в Нью-Йорке, еще до армии.
– Правда? Я думала, ты в юности шлялся по барам и зависал с девчонками.
– В школе у меня был хороший учитель английского, Гарольд Симпсон. Я сказал ему, что собираюсь поступать в Вест-Пойнт. Он посоветовал сходить на спектакль. В то время пьесу ставили на Бродвее.
– Почему он так сказал? Не хотел, чтобы ты шел в армию? – спросила Стамос.