Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе - стр. 12

Мне в деревню ехать, где дядька помер. Взяли менты агента похоронного по дороге, оказалось, у него

уже год как регистрация просрочена. А дядька там

гниет. Кроме меня, ехать некому.

– Держись, Люба! Сегодня из страховой звони-ли, все ок, починит тебя моя страховая.

– Не парься, я и забыла. Но спасибо.

– Пиши.

– И ты.

Люба и Вера

19 октября

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– Привет, Верунь.

– Привет. Иди, садись в кресло. Потом к Потаповой тебя отведу.

– Кто это?

– Гинеколог.

– Я не пойду сегодня.

– В смысле?

– В прямом.

– Что, осчастливила новостью отца? Которого

из них, разобралась?

– Прекрати.

– Ну ты даешь! На прошлой неделе ты в истерике билась, а сейчас стоишь с таким видом, будто

не тебе, а мне это нужно! Решила проблемы со сво-40

РОВНО ПОСРЕДИНЕ, ВСЕГДА ЧУТЬ БЛИЖЕ К ТЕБЕ

ими мужиками – я только рада, но можно было

и в известность меня поставить, я же уже догово-рилась.

– Я ничего не решила. Под Калугу гребаную

за дядькой ездила. Вчера похоронили. До сих пор

себя чувствую, как в кошмарном сне. Сначала машина на подъезде к деревне в грязи застряла, я тыр-пыр, вперед-назад, а она только вязнет и ни

с места. Хорошо, я в кроссовках была, кое-как вы-лезла, джинсы по колено в дерьме, вокруг ни

души, бегу к деревне, и первый же двор глядит на

меня пустыми глазницами. Я дальше – все то же

самое: мертвые, осевшие враскорячку дома. И везде, главное, занавески, как саван, на окнах. Там, может, и живет кто, но, думаю, призраки, обижен-ные и злые. Знаешь, что там было страшнее всего?

Ржавые велосипеды у ворот и игрушки детские

в гнилой листве. Кое-как название улицы отыска-ла, бегу, пытаюсь номера домов различить. Леший

какой-то встретился, заросший, вонючий, полвека

пьяный. Прошамкал что-то, где дядькиных родственников искать, и исчез за поворотом. Опять вокруг ни души, это средь бела дня! Хотя там даже

и не день, а свет жиденький, что щи пустые, а деревья – как виселицы вдоль дороги. Я думала, так

только Припять выглядит, судя по фото. А это

всего двести километров от Москвы. И тут еще

вспоминаю, что телефон в машине на зарядке

остался, хорошо хоть кошелек с собой, в сумке…

А с другой стороны – кому он там нужен, кошелек? Что я могу купить, что решить в этом мрач-ном безвременье? Ни людей, ни ментов, ни де-41

Полина Елизарова

тей – вообще никого! И такая паника меня охва-тила… Всего четыре часа езды, и все то, за чем мы

привыкли отгораживаться от мира, рухнуло в считанные минуты. Сожрали бы меня людоеды – никто бы не узнал.

– Ад какой-то.

– Ан нет, оказалось, и в аду живут. Наконец

нашла на другом конце деревни нужный дом. Бра-тан дядькин сидит за столом, самогонку жрет и в

телевизор смотрит, а там интервью с Собчак, мол, правда или нет, что она в президенты баллотиро-ваться собралась. Он смотрит вроде на нее, а на

самом деле мимо и пусто, и губами что-то сквер-ное бормочет. Ему все эти люди из телевизора —

что нам инопланетяне. Нищета в доме, посуда вся

как оспой болеет, но довольно чисто. Баба у него

без возраста, сама не бухает вроде… А даже если

бы бухала, ничего бы это не изменило. В общем, оживились они слегка, когда я представилась, и ныть про свои тяготы в связи с дядькиной смер-тью начали. Чувствую, денег хотят… А за что им

денег? За то, что жизнь свою в этом мраке просра-ли? Короче, отдали они нужные бумаги, соседа