Ротшильды. История династии могущественных финансистов - стр. 26
Вслед за кульминацией наступило затишье, после битвы при Ватерлоо наступил мир, который принес весьма неприятный сюрприз. Во время войны Ротшильды были непобедимы, теперь же они постоянно натыкались на непреодолимые препятствия. Возможно, это было вызвано тем, что главное действующее лицо ушло со сцены.
16 сентября 1812 года в День искупления Майер истово молился во франкфуртской синагоге.
Он провел там много часов, а на следующее утро дала о себе знать старая незаживающая язва. Но он нашел в себе достаточно сил, чтобы продиктовать новое завещание, согласно которому все его дело переходило исключительно в руки его сыновей.
«…мои дочери, зятья и их наследники не имеют доли в существующей компании «Ротшильд и сыновья»… они также не имеют права проверять дела вышеозначенной компании, требовать приходные книги, документы, инвентарные описи и т. д.
…не будет прощения тем из моих детей, которые пойдут против моего отцовского желания и покусятся на право моих сыновей спокойно вести свой бизнес».
Каждый, кто попытался бы нарушить семейную гармонию, какой ее видел старый Майер, немедленно ограничивался в правах и получал только тот минимум, который гарантировал ему закон. При этом если учесть, что собственность Ротшильдов была официально оценена намного ниже ее реальной стоимости, очевидно, что возмутитель спокойствия остался бы ни с чем.
Завершив свое последнее дело во славу династии Ротшильдов, подписав завещание и дождавшись нотариального заверения, Майер Ротшильд, библейский патриарх нового времени, скончался на руках у своей верной супруги Гутеле.
Одного только он не смог передать своим сыновьям – своих личных качеств. Они не обладали ни его достоинством, ни кажущейся мягкостью, ни благородными манерами, ни умением жить, тем редким качеством, которое французы называют «savoir-vivre» и благодаря которому Майер Ротшильд легко сближался с принцами, вальсировал с герцогинями и флиртовал со знатными дамами. Его сыновья составили свое состояние благодаря природной интеллектуальной мощи и отточенному мастерству в своем деле, и эти качества им очень пригодились в тяжелое военное время. Но после войны прежние ценности снова выступили на первый план. Во время Венского конгресса не занимались контрабандой – там танцевали, а сыновья Ротшильда отнюдь не были танцорами, а значит, перестали котироваться в качестве банкиров.
Характерной чертой экономики постнаполеоновской Европы было стремление правительств разных стран получить финансовые ресурсы при помощи национальных займов, и, как ни странно, в этой ситуации Ротшильды, несмотря на колоссальные, только что сформированные капиталы, оказались не у дел.
Только маленькая Пруссия обратилась к ним за займом. Такой лакомый кусочек, как Австрия, братьям не достался. При австрийском дворе педантично следовали мельчайшим деталям этикета и традициям, и не успели затихнуть выстрелы на полях Ватерлоо, как там уже поспешили вернуться в 1800-е годы. Австрия предпочитала обращаться к знатным кредиторам, с которыми она традиционно была связана в течение многих лет. Бесцеремонные молодые Ротшильды из Франкфурта шокировали австрийскую знать, хотя к концу войны они уже превратились в настоящих мультимиллионеров. Одно из их писем было подписано «k. k. Hofagenten», то есть «агенты имперского и королевского дворов», в то время как они имели право подписываться только одним «k» (агенты имперского двора), и этот инцидент оказался весомее всех их капиталов. Только после сильнейшего давления со стороны Джона Херриса, их надежного сторонника в английском казначействе, Вена согласилась принять субсидию от этих «похитителей второго «k».