Ротмистр Гордеев - стр. 26
Мастерская находится в соседнем китайском селении с непроизносимым названием, там же, где и штаб нашего драгунского полка. Скоробут катит на швальную команду, чуть не по матушке костерит: и косорукие, и убогие, и руки из жопы растут…
Пришлось прикрикнуть, чтобы остановить, а то уж больно разошёлся.
– Тебе-то они в чём дорогу перешли?
– Не мне, а вам. Вы ж не помните, поди, теперь, как они вам шинель пытались построить? Отрез испортили, так что пришлось шинель в Харбине заказывать из готовых. А та на вас тоже как с чужого плеча. Хорошо, весна началась, и я её до осени прибрал в багаж.
Блин. И к этим людям мне идти объяснять, как сшить то, чего они никогда не шили и о чём я сам имею лишь отдалённое представление, как это должно кроиться и сшиваться? Ну, других специалистов нет, придётся иметь дело с теми, что есть.
Обломися, штабс-ротмистр. Проблема со швальней есть, и далеко не одна. Дело даже не в портных. Во-первых, мне популярно объяснили, что на мои фантазии просто нет материала. На гимнастёрку или шаровары – пожалуйте-с со всем удовольствием, а на неведому зверушку под названием «маскировочный халат» – нет. Ибо уставами такое обмундирование не предусмотрено.
Но если бы и можно было, то окрас в защитно-пятнистый цвет хэбэшной ткани и пошив одного комплекта куртки свободного кроя с большим количеством карманов и таких же шаровар обойдётся мне в четвертной. Коли одевать своих бойцов за мой счёт, то на пятнадцать душ будет потребно триста семьдесят пять рубликов – почти половина годового оклада.
Конечно, в военное время жалованье мне идёт усиленное. Плюс всякие единовременные выплаты, полевые и походные порционы. Немногим за тысячу рублей переваливает. Но это в год. А в месяц выходит чуть более восьмидесяти рубликов.
Можно, конечно, ограбить банк. А можно включить голову и подумать. Взять ссуду в полковой кассе? Не вариант. Чем отдавать? Прибегнуть к эрзацам? Нельзя пошить маскхалат – можно соорудить маскировочную накидку. Рыболовная сеть и тряпочные ленточки.
Эти мысли занимали мою черепушку во время утренней пробежки. Я решил-таки заняться приведением нынешнего тела к более или менее вменяемым кондициям. Мускулы подтянуть, мышечную массу немного нарастить в нужных местах, и бег, бег, чтобы никакой одышки. Тело, конечно, сопротивлялось, возмущалось, но…
– Штабс-ротмистр Гордеев?
Увлёкся мыслями, пропустил приблизившийся топот копыт. Сбился с шага, остановился, обернулся, восстанавливая дыхание.
Передо мной штабс-капитан, светлые щегольские усики, высокий лоб с залысинами. В принципе, по чину мне ровня, но кто ж его знает.
– Здравствуйте, господин штабс-капитан.
Глаза у него неприятные, цвета Балтийского моря, как у селёдки. И акцент какой-то шипящий. Поляк?
– Прошу простить, но из-за амнезии…
– Наслышан про столь «чудесный» диагноз. Станислав Вержбицкий, адъютант начальника нашей бригады. Что это вы, штабс-ротмистр, в таком виде?
А какой «такой» вид? Офицерские шаровары с мягкой китайской обувкой и исподняя рубаха, мокрая и пропотевшая.
– Тренируюсь, господин штабс-капитан.
– От япошек драпать?
Интересно, за что же господин адъютант так невзлюбил моего предшественника в этом теле? Надо бы расспросить Кузьму на досуге.
– Бежать не обязательно от чего-то. Можно бежать к чему-то. К победе, например.