Размер шрифта
-
+
Российские колокола - стр. 8
Но, от Константина увернувшись,
Угодила под Господню руку,
Под опеку светлую Христа.
И, не чаявшая горней власти,
Чудного живого обновленья,
Ибо иго Господа есть благо,
Прозревая, увидала свет.
7
И, как нам поведал Летописец,
Ольга предвозвестницей явилась,
Ясною денницей перед солнцем,
Зорькой христианской перед светом,
Первое познанье наше Бога,
Нашего с Ним примиренья утро.
И была жива – за Русь молилась,
И по смерти молится за Русь.
8
И простил ей милосердный Боже,
Прегрешений не вменил блаженной,
Но, потомков, в слепоте упорных,
Не оставил нас без наказанья.
Ольгиного сына – Святослава —
Взяли на порогах на Днепровских,
Вынесли с ладьёю печенеги.
Череп князя чашей служит им.
9
И, когда на Русь свалилось горе,
Злей какого люди не слыхали,
Разве, в баньках заперев, не жгли нас?
Разве нас не резали татары?
А пылающие вражьи стрелы
Под застрехи к нам не залетали?
Заступись за грешников, Сын Божий,
Отмоли нас у Господней кары.
II. Под Змеиною горой…
Добрынюшке-то матушка говаривала,Да и Никитичу-то матушка наказывала:– Ты не езди-ка далече во чисто поле,На тую гору да сорочинскую,Не топчи-ка младыих змеёнышей,Ты не выручай-ка полонов да русскиих,Не купайся, Добрыня во Пучай-реке,Та Пучай-река очень свирепая,А середняя-то струйка как огонь сечёт!Былина «Добрыня и Змей»
Призвание варягов
Русь глядела на север, на юг и на запад,
А с востока текли на неё племена,
И наживы, и гари дурманящий запах
На раздолье степном обрывал стремена.
В разоренье жила, в стыдобе и позоре,
Вечно предана, продана, вечно в беде;
И струилось слезами горчайшее горе
У печальных мужей по седой бороде.
И коптила быков, да не ведала сыти.
Вороваты, продажны и лживы князья;
И варягов зело умоляла:
– Придите!
Нам без власти разумной да честной – нельзя!
А варяги, что морем ходили бездомно,
Не считая смертей, не пугаясь утрат,
Не надеясь на поле, на падшие зёрна,
Были сами надёжны, как друг или брат.
И дубовым кормилом в ночи шевелили,
То звезду расплескав, то луны зачерпнув,
И волна, рассечённая, брызг изобильем
Освежала орла деревянного клюв.
А под солнцем по борту щитами сияли,
И победные копья стояли торчком,
И не смели к могучим приблизиться дали,
И спешил расступится лесной окоём.
И на зов поспешали, суровые, в силе,
Потому, что и Киев в крови, и Валдай,
Потому, что варягов на Русь пригласили,
И зарю распахнули. И крик:
– Воладай!
Днепр играет по борту лохмотьями пены.
И разбиты хазары у стен вековых.
А варяги суровы, горды и надменны,
И уже презирают холопов своих.
Печали святогора
Шлем в ручей обронил. Меч сменял на топор.
А копьём обветшалую кровлю подпёр.
Всё на свете проспал, проиграл, прокутил.
На Савраску взобрался и вовсе без сил.
На коне выезжает седой Святогор.
Старику и трава, и деревья – в укор.
И выглядывал люд из бревенчатых изб:
Мол, и мы погулять да развлечься могли б,
Мол, и нам богатырский знаком аппетит.
Да и сон богатырский кому повредит?
И по что нам такого кормить, ублажать,
Если не с чем уда лому двинуть на рать?
Хоть и свалит шеренгу, ладонью рубя,
Семерых не нанижет, коль нету копья,
А поскольку в пропаже высокий шелом,
Нечем даже боднуться с нахальным врагом.
Где ты половцев страх и ногайцев гроза?
И молчит Святогор, и отводит глаза.
Стыдно вспомнить, как буйствовал в пьяном поту,
Как из пола кухонного выдрал плиту
И под голые крики: «Пожар!.. Караул!..»
Страница 8