Размер шрифта
-
+
Российские колокола - стр. 22
Соединим протоков берега,
Стянув их пряжкой арочного моста».
– Но… дорого? —
«О том не вам туга!»
С разноречивой свитою своею
Пётр подошёл к конюшне, где мужик
Царя завидел и в поклон кувырк,
Да прямо в грязь. Всю замарал Россию.
– Извольте видеть, – немец процедил,
Манжетом указав на бедолагу, —
В грязи, как чушка… —
Опростав баклагу,
Мужик так и расплылся:
«Это ж ил!..»
И, покопавшись в рыжей, скользкой мути,
Достал из лужи крупного леща,
Что бился плавниками трепеща…
– Российский море есть? —
«Не обессудьте, —
Пётр прохрипел, – в дерьме, в грязи живём.
Но лучшему положено начало.
И, если грянет в луже нашей шторм,
Как бы Европу всю не укачало…»
Дивился на Царя заморский люд.
Чтоб хвастался впустую – не похоже.
Уже обрил своим холопам рожи;
Разыскивают руды, пушки льют.
Иных в Голландию отправил на учёбу,
Иных в Париж, иных на Альбион…
Великого не учудил чего бы?
Из грязи Русь не вытянул бы он?
А Пётр в пылу отеческой заботы
(Не всяк такое видел на веку),
Шагнул, по ляжкам раскатав ботфорты:
«Вставай-ка! – руку подал мужику, —
Напомнить, что в грязи живём, не лишне.
Затем и в ноги валитесь Царю:
Тем больше брызг, чем к венценосцу ближе?
Однако, это в шутку говорю.
А впредь ввожу строжайшие законы
И сечь велю любого мужика,
Что мне земные станет бить поклоны.
Достанет и обычного кивка.
Довольно кланяться. Не повзрослели разве?
А скользкому придворному хлыщу,
Что мылится из грязи двинуть в князи,
Четыре шкуры за поклон спущу!»
2
Фрегат, как на жёрдочке певень,
Со стапеля рвался в полёт!
Задрал было голову Пётр,
Огладил дубовый форштевень:
«Спустить в Патриаршьи пруды?
Есть озеро – кружка пивная…
Страна без конца и без края,
А втиснута в горы и льды.
На зюйде бесчинствует Порта,
На осте пиратствует швед.
В открытое море охота,
А выхода к оному нет…»
Грудь, плечи костлявые моя,
Ворчал себе глухо под нос:
«Без флота не будет и моря —
Мучительнейший парадокс!»
Расфуфырены послы,
Напомажены посланья.
Занавеску выпуская,
Выпрямился Петр:
«Пошли!..»
И, как был в рабочей блузе,
Стружкой плотницкой завит,
В зал вошёл. Пикантный вид:
Скипетр с топором в союзе.
«Кажется, заждались нас?»
И пестры, как свиристели,
Чопорно послы присели,
Отчебучив реверанс.
– Ваша, наша! Тру-ля-ля! —
Из голландских пышных кружев
Жирная пропела тля.
«Наперво подбросьте ружей», —
Пётр ответствовал, куря.
– Ваша, наша! Нихт зольдатен! —
Жаром воинским горя,
Рявкнул праотец Антанты.
– Ваша, наша! Протектат! —
Третий выступил, рисуясь.
Отдуваясь, как Везувий,
И отклячивая зад…
Закрутил француз усишки,
Напружинил немец лоб,
Англичанин обмер, чтоб
Задней не сболтнуть мыслишки.
3
И чарку Пётр в апрошах выпил,
И навернул солдатских щей.
Над Нарвой реял шведский вымпел.
«Не видеть, как своих ушей.
Балтийских гаваней… Постыдно! —
Кивнул на крепость Бомбардир, —
Здесь наши Скилла и Харибда,
И выход в Европейский мир.
Ужели Карл меня побьёт?..»
Хмель добрый отгулял по кружкам.
С могучей пышной свитой Пётр
Поднялся на раскаты к пушкам.
За бестолковою пальбой
Следил, воспламеняясь гневом.
Подобно истеричным девам,
Уже подёргивал губой.
Вновь недолёт… «Заряд удвоить! —
И пороху подсыпал Пётр;
Забилось жарко ретивое, —
Ствол, бестии, не разорвёт?»
Данилыч, щеголявший рядом
Жабо французским на груди:
– Мин херц? —
Нагнулся было к ядрам.
Пётр отмахнулся:
«Погоди!» —
И волосатыми руками
В переплетеньи тёмных жил
Страница 22