Размер шрифта
-
+
Российские колокола - стр. 18
– Не скупись, сударка!
Праздник! —
По церквам колокола,
Что по рынку зазывалы.
А пропился догола —
Все одно – ступай в кружалы!
Ну, а ножками обмяк,
Волю пропил, как рубаху?
Так по снегу на бровях
Голову снеси на плаху.
Палачу челом ударь,
Чтоб подпрыгивали доски.
– Православный люд, московский!
Отбывают Государь
На неметчину с бояры!
В рундуках не требуха:
Лалы, рыбья кость, меха,
Серебро… Красны товары!
И червонцы в кошелях,
Чтоб соседу порадели,
Чтоб француз, австриец, лях
Поприветливей глядели.
Для потехи буйных толп
Повелел наш Царь болезный
Каменный поставить столб
О пяти рожнах железных…
Как залётные шальны,
С бубенцами под дугою
Нынче – шутовской рукою —
Свиньи в сани впряжены.
Под коротконогий топ
И кнута дурацкий выверт
Скачет с Милославским гроб,
Что ни свиньями ли вырыт?
Хрюшка смирная, кажись.
Боров лют, в постромках бьётся.
– Эй, зеваки, берегись!
Сторонись! Перевернётся!
Вытряхнули труп, кладут
Под помост, на коем плаха.
С кожей содрана рубаха,
Облепил плечо лоскут.
Так смердит, что и калач
В рот не лезет ротозею;
Так смердит, что и палач
Дёргает ноздрёй своею.
Главаря пригнули – хрясь:
– Циклер, свиньям поклонись ты! —
(Пятеро, как декабристов?)
В снежную дурную грязь
Свиньям на обед скатились
Головы цареубийц;
А торчать на рожнах – милость —
Уступили стаям птиц.
А смутьянам не досталось,
Чтоб в толпу – раба, раба! —
Головы навзрыд смеялись
С Государева столба.
И уже под половицы
С плахи, алой от стыда,
Милославскому в глазницы
Каплет жаркая руда.
И румянец, как в морозы,
Щёки мертвеца обжёг.
И уже ни кровь, а слёзы
Скачут по лохмотьям щёк.
Пусть покается. Угодно.
Полусгнил? Кнутом ошпарь!
– Православные, сегодня
Отбывают Государь!
2
В Москве на Кукуе с расхристанных клавиш
За гаммами гаммы срываются в ночь…
С Петрушею, увальнем, как-нибудь сладишь,
Но как тебе, Анна, себя превозмочь?
Корзины с цветами уже не обманут.
За влюбчивость кто бы тебя ни корил,
С паркета дворцового пылкую Анну
На царское ложе не бросит кадриль.
А было бы просто – немного притворства,
Потворства рукам и покорства губам,
Кокетства, безумства, жеманства, проворства.
Цари – не послушны ли хитрым рабам?..
Вздыхающий шорох летящей коляски
Уносит богиню кукуйских премьер
В объятиях светлой приятельской ласки.
И лошади весело скачут в карьер.
И мило, и жутко ей!.. Пётр ли нагрянет,
Оставив кошмарные бредни про флот?
Счастливою быть так щекотно на грани,
Где радость мгновенная и эшафот.
Подставив лицо посвежевшему ветру,
Как Анна смеётся, как весело ей,
К намёкам посланника чувствуя веру,
Бездумно катиться среди тополей.
3
Во царево во здоровие
Пьёт Европа год и два!
Путешествует Московия,
Растормошена едва.
В честь Петра петарды бухают,
Грохот пушечной пальбы.
Царь, напыжась, смотрит брюквою,
Не охочь до похвальбы.
Из огней бенгальских слово:
«Пётр!» – зажглось. Кричим – виват!
И на взятие Азова
Полыхает транспарант.
В голландской парусиновой таверне
Разноязыкий говор матросни.
Хозяин зуб сломал на соверене:
Опять фальшивый.
– Эй, вина плесни! —
Иной закажет отбивную с луком,
Свиное ухо спросит, а другой
«О море», знай, горланит и по юбкам
Подружку хлопнуть норовит рукой.
Негоциант в мошну ссыпает перлы,
Обманутый матрос хлобыщет ром.
А пахнущие солнцем корабелы
Всей гильдией пируют за столом.
Окорока, нежнейшие на срезе,
С телячью голову сыров круги,
Медведя бок, на протвенном железе
Страница 18