Российская интеллигенция, новые элиты и нравственное лидерство. Социально-этические этюды - стр. 8
Невозможного желает лишь тот, кто может сделать слишком много. Модератор революционного мятежа В.И. Ленин потерял старшего брата – народника Александра, что помогло ему дистанцировался от самовлюбленных демагогов и утопистов, которые обожали рассуждать о чистоте идей и моральных принципов, вместо того чтобы делать дело и добиваться результатов. Партийный прораб ни разу не использовал слово «масон»[10] и полагал, что слова должны стать скромнее, а дела решительнее.
Самый крупный теоретик марксизма в России Г.В. Плеханов увлекался народничеством, вел агитацию среди донских казаков, склонялся к меньшевикам, но ничего не смог реализовать на практике. «Партия нового типа» выделяла красное начало в марксизме и стала гиперплотным сообществом почти отсутствующего пролетариата. Старый и больной отец русского марксизма за несколько месяцев до отхода в вечную жизнь приезжал в Петроград вместе с женой Розалией Боград и группой западных социалистов бороться с большевиками и проповедывать – какой должна быть русская революция. Ошибки молодости проходят с годами, а в особенности – со смертью.
Главное орудие власти – единомыслие. Вождь пролетариата вслед за основоположниками не очень высоко оценивал роль интеллигенции и отмечал в письме буревестнику революции А.М. Горькому: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентов, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г…!»[11]
Уникальное качество Ленина как политического лидера с юридическим образованием, познавшего свой крестный путь на завод Михельсона – синтез абстрактной теоретической программы с тактикой и требованиями жизни. Сочетание казалось в высшей степени необычным: в одном лысоватом шатене соединились упрямый фанатик и гибкий оппортунист.
Первый Ильич не утерял фанатичную веру в свой идеал даже после захвата-удержания политической власти и сохранял ему верность, как библейский Иаков. Идеалистический фанатизм являлся основой политического мужества: самый известный коммунист XX века выдвигал лозунги («тезисы»), которые прямо разрывали с тем, во что верила его собственная партия. Преданность политическому идеалу позволяла не всегда считаться с мнением сторонников-почитателей. Партия большевиков проходила моральную проверку на жизненных дорогах и иногда сжималась до мнения и воли одного Ленина.
В свой черед, ленинский оппортунизм иногда требовал принципиально новой тактики и отступления на интеллектуально-идеологическом фронте. Вместе с фанатизмом пассионарный Ильич обладал и политическим инстинктом, который чувствовал подъем и падение народных настроений. Главный партийный рулевой не раз говорил о попятных ходах истории и возможных социально-строительных переделках. Некоторые ленинские соратники испытывали суеверный страх, сталкиваясь с политической проницательностью партийного лидера.
Средний человек придает миру устойчивость, а гений – ускорение. Теоретик практики В.И. Ленин не успел лично познакомиться с К. Марксом, однако понимал и подчеркивал в работе «Что делать?» необходимость воспитания пролетариата управляющими метафорами и революционным действием: «Если нет крепкой организации (профессиональных революционеров – С.Е.), искушенной в политической борьбе при всякой обстановке и во всякие периоды, то не может быть и речи о том систематическом, освещенном твердыми принципами и неуклонно проводимом плане деятельности, который только и заслуживает названия тактики»