Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования - стр. 75

, что резко повысило авторитет 37-летнего полковника в глазах начальства. С восшествием на престол нового Императора (тот короновался, кстати, 19 февраля, то есть в день рождения К.П. Кауфмана), инженер-полковник назначается членом совета Императорской военной академии, а в 1858 г. был включен в состав Свиты Его Императорского Величества, что свидетельствовало о благорасположении к нему Государя.

Став в 1860 г. директором канцелярии Военного министерства, Кауфман активно поддержал товарища министра, а с 1861 г. главу военного ведомства Д.А. Милютина в его реформаторских начинаниях. Совместные усилия в организации военных округов, новых военных учебных заведений и других нововведений сблизили двух молодых генералов (Кауфман был произведен в генерал-майоры в 1862 г.). С тех пор они стали соратниками-единомышленниками до конца дней Константина Петровича. Именно из недр Военного министерства в 1865 г. генерал-лейтенант и генерал-адъютант К.П. фон Кауфман был «рекрутирован» в генерал-губернаторы Привисленского (Северо-Западного) края.

Теперь же, полузабытый, он скромно жил на Васильевском острове, в то время как «высшие сферы» напряженно обсуждали проблему новых территориальных приобретений на дальних юго-восточных рубежах империи.

11 июля 1867 г. был принят специальный закон: было создано Туркестанское генерал-губернаторство в составе двух областей – Сырдарьинской и Семиреченской. По рекомендации Д.А. Милютина генерал-губернатором нового края был назначен К.П. фон Кауфман. Царским манифестом от 17 июля 1867 г. ему были предоставлены неограниченные полномочия «к решению всяких политических, пограничных и торговых дел, к отправлению в сопредельные владения доверенных лиц для ведения переговоров и к подписанию трактатов, условий или постановлений, касающихся взаимоотношений России с этими странами»[170]. Как писал долголетний его сподвижник Н.П. Остроумов, «Константин Петрович своими распоряжениями иногда даже предупреждал высшую правительственную власть, которой оставалось только соглашаться с его распоряжениями и утверждать их в законодательном порядке»[171].

Все лето и начало осени Кауфман тщательно готовился к новой миссии: изучал документы, беседовал с десятками людей, бывавших в его генерал-губернаторстве, с руководителями различных ведомств, подбирал сотрудников. За те месяцы, что он оставался в Петербурге, готовясь к отъезду в неведомый край, искусные придворные мастера великолепно оформили Царский манифест, дававший туркестанскому наместнику огромную власть, – это было произведение искусства само по себе. «Сама грамота в золотом глазетовом переплете, – свидетельствовал историк Туркестана М.А. Терентьев, – прошнурованная толстыми золотыми шнурами, пропущенными сквозь массивный серебряный вызолоченный ковчежец и залитыми красным воском с вытисненною на нем большой государственной печатью; большие золотые кисти, прикрепленные к концам шнуров; текст, писанный золотом и крупными буквами в рамке из гербов всех губерний и областей России, красивая подпись Императора Александра II – все это вселяло в именитых туземцев, которым Кауфман не упускал случая показать «золотую книгу», особое к ней почтение и благоговение. Быстро разнеслась молва о «золотой книге» и страшной власти, данной ею Кауфману»