Россия в шубе. Русский мех. История, национальная идентичность и культурный статус - стр. 19
В этой связи показательны «Записки о Московии», сделанные австрийским дипломатом Сигизмундом Герберштейном, посетившим русскую столицу дважды: в 1517 и 1526 годах. Он попытался не только описать историю и нравы жителей огромной страны на востоке Европы, но также – одним из первых европейцев – дал географическое описание России. Надо полагать, что источниками его сведений были представители двора Василия III и русские торговцы. Самое главное для нас то, что в его работе прослеживается устойчивый интерес к русскому меху. Уже в начале путешествия он замечает густые леса, изобилующие горностаем и белкой. Однако, пишет Герберштейн, обстановка для добычи зверя и пушной торговли здесь не самая лучшая из-за постоянных татарских набегов, отчего и сами жители предпочитают заниматься более военным делом, нежели добычей меха[127].
В следующий раз путешественник упоминает о мехах при описании Северной Руси, рассказывая о торговле в Холопьем городе на реке Волхов. Сюда съезжаются купцы из самых разных стран для безденежного торгового обмена. Жители приносят добытый в местных лесах мех, за который просят предметы быта и одежду. Затем, описывая места за рекой Вологдой, он сообщает, что здесь располагаются обширные болота и очень густые леса, населенные племенами, живущими только охотой. Только здесь встречаются особые черные и пепельные лисицы. Ездить туда опасно[128].
Описывая Устюжские края и район Северной Двины, Герберштейн замечает, что «собольих мехов там немного, и они не очень высокого качества, но мехов других зверей у них изобилие, в особенности черных лисиц»[129]. По словам знающих людей, продолжает Герберштейн, к северу за Двиной начинаются обширные пустынные места, жители которых платят в Москву дань мехами. Конечно, австрийского барона особенно заинтересовали пространства по Оби, где, если верить его русским информаторам, было особенно много пушного зверя; указанию пути к этим заманчивым местам он посвятил отдельное место в своей книге. Здесь же автор сообщал об уже знакомых нам диких и необщительных «самоедах», живущих в этих суровых краях, где в изобилии водятся соболи, куницы, бобры, горностаи и белки. Далее на восток, сразу за самоедами, находится Югра, «там имеется превеликое множество мехов»[130]. Местный князь давно платит меховую дань в Москву.
Затем по Иртышу живут народы, «умирающие» зимой и «оживающие» весной, будто впадающие в зимнюю спячку (подобная странность уже известна нам из описаний Геродота и «Сказания о восточных странах»). Герберштейн определенно заинтересовался этими подражаниями медведю, отметив, что, «умирая», они оставляют меховой товар для торгового обмена[131]. Далее, сообщая о народах и природе Западной Сибири полуреальные-полуфантастические сведения, он замечает, что возле Уральских гор за рекой Печора растут кедры, «около которых водятся самые черные соболи»[132]. Переходя к сведениям о Сибири, австрийский барон указывает на бесчисленное множество в этих краях белок, которые превосходят других своей величиной и красотой[133].
Таковы сведения Герберштейна о русских мехах и географии их распространения. Очевидно, что они отражают представления самих русских о «меховых» возможностях известного им мира. Как мы видим, Сибирь уже начинала привлекать внимание охотников-промысловиков, но все же северо-восток России (Печора, Пермь) пока что, безусловно, занимал главное место в добыче меха.