Россия, умытая кровью. Самая страшная русская трагедия - стр. 60
И красный террор вовсе не «ответ на белый террор, начатый контрреволюционерами летом 1918 года», как часто заявляли коммунисты[55]. И как пишет зачем-то А. Бушков, вводя в заблуждение своих читателей[56].
Большевики ссылались на опыт стран Европы: мол, у них государство принимает все большее участие в экономике. Ленин восхищался германской системой «военно-государственного монополистического капитализма, или, говоря проще, военной каторгой для рабочих». По Ленину, опыт этого «военно-государственного капитализма» и должно заимствовать пролетарское государство.
Современные коммунисты тоже любят ссылаться на государственное регулирование в разных типах государств. Вплоть до утверждений, что в США построен «самый настоящий социализм» и что «социалистическая республика США победила социалистический Советский Союз» в 1991 году[57].
Но политика большевиков не имеет ничего общего ни с Германией 1914 года, ни с США 2005-го. Никто и никогда не предполагал уничтожить вообще ВЕСЬ частный сектор. Никто и никогда не делал этого из высоких идейных соображений, для построения «светлого будущего». Большевики же хотели именно этого.
Большевики считали, что крупные синдикаты нужно сразу же национализировать, а ВСНХ будет ими управлять. Остальные частные предприятия стали объединять в синдикаты – чтобы они побыстрее «дозрели» до объединения.
14 ноября было принято положение о «рабочем контроле». Фабрично-заводские комитеты должны были теперь контролировать и само производство, и финансовую деятельность предприятия, и закупку сырья… Словом – абсолютно все. Коммерческая тайна отменялась.
Возник невероятный бардак, потому что никакие фабзавкомы не в силах заменить нормальную администрацию и опытных управляющих. Фабзавкомы вводили почасовую оплату труда вместо сдельной – падала производительность. Фабзавкомы отменяли обыски – хищения росли в десятки раз. Чем большей властью пользовался фабзавком – тем менее эффективно работало предприятие, тем быстрее нарастали бардак и развал, в конечном счете тем хуже платили зарплату самим же рабочим.
К тому же групповой эгоизм вел к лозунгам типа «Урал – уральцам» и «Волга – волгарям». А иные фабзавкомы попросту принимали решение… продать предприятие, а денежки поделить.
Но если руководство предприятия не пускало к власти фабзавкомы, большевики его конфисковывали – независимо от его «готовности». Первое предприятие – Ликинскую мануфактуру во Владимире конфисковали уже 17 ноября – через три дня после выхода закона о «рабочем контроле».
Зимой – весной 1918 года последовало множество декретов о конфискации конкретных предприятий. В апреле 1918 года была запрещена купля-продажа предприятий, в мае отменены права наследования. Имущество умерших или бежавших собственников национализировалось.
Предваряя социализацию экономики, для управления ею уже 2 декабря 1917 года на основе одного из ведомств Временного правительства был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ). В ведении ВСНХ в марте 1918 года оказалось 836 предприятий. К маю добавилось еще 305.
ВСНХ опирался на местные Советы народного хозяйства (Совнархозы). В рамках ВСНХ вводились главки, ведавшие отдельными отраслями промышленности. Мало того, что сказочно (в десятки раз) расплодилась бюрократия, она была еще и совершенно некомпетентной. Работа главков ВСНХ планомерно вела к еще большему развалу хозяйства.