Россия против Запада. 1000-летняя война - стр. 15
В конечном итоге от больших походов пришлось отказаться. Литовцев пару десятилетий «братья» вообще так боялись, что не рискнули связываться даже когда «король Литвы» погиб, а в жемайтских лесах и болотах началась драка за право быть новым Миндаугасом. Но и позволять себе застаиваться на месте орден не мог, так что действовал потихоньку, отгрызая кусок за куском у не умеющих объединиться мелких местных племен, на что, в очередной раз, столкнулся с русскими, которые, без спора, вовсе не были непорочными ангелами, никого никогда не обижавшими, а в походы ходившими исключительно обороны ради. Все у них было как у всех. С соседями на межах резались только так – и по поводу, и без повода, типа удаль показать да барахлишком разжиться. Однако в 1268-м все было чуть иначе. Зимний поход «в немцы», запланированный Господином Великим Новгородом, имел некоторую специфику: конкретно насекомить предполагалось не всех «немцев» подряд, а исключительно «даньских». То есть датчан, владевших тогда, как мы уже знаем, третью будущей Эстляндии. Были у мужей новгородских с датскими фохтами какие-то серьезные разногласия, разрешить которые без крови не получалось. Орден же по предвоенной диспозиции оказывался как бы в стороне. С Данией у него был договор о союзе, однако предполагал сей документ совместные действия только в случае, если союзника атаковали вовсе без причины, а у датчан какой-то пушок на рыльце имелся. К тому же разведка донесла куда надо информацию о том, что в кампании примут участие и низовские дружины. Так что еще в разгар подготовки к походу Новгород посетило полномочное посольство ордена и епископа Рижского, сообщившее, что в предстоящей войне участвовать genossen не хотят, и поклявшееся не помогать датчанам. Позже, уже в Риге, на встрече с ответным посольством, епископы и Великий магистр Отто фон Роденштейн клятву подтвердили, скрепив целованием креста и печатями. Это считалось надежной гарантией.
Датчане, однако, забеспокоились и, понимая, что в одиночку не устоять, приняли меры. Их тайное (русские о нем так и не узнали) посольство предложило братьям-рыцарям не думать о глупостях, а взвесить все, как пишет Магнус Стодтхольм, «с точки зрения уникально удобно для Европы сложившейся ситуации». Взвешивать, в самом деле, было что. Для похода на Раковор, а затем, если повезет, то и на Ревель, русские стянули практически все имеющиеся силы. Резервов, по факту, не оставалось ни в Новгороде, ни в Пскове, ни даже «на низах» у великого князя. Таким образом, сломав русскую рать и, как формулирует тот же Стодтхольм, «нанеся русским максимальный урон в боеспособных мужчинах», можно было рассчитывать по горячим следам, на плечах бегущих, быстро оккупировать Новгородскую и Псковскую земли. Даже, если повезет, занять и оба города – и тогда уж не менее года спокойно закрепляться в новых владениях. На что и Папа, и император, и князья Священной Римской Империи, несомненно, прислали бы и денег, и людей. Особый упор делался на то, что все продумано и неудача попросту невозможна, поскольку русским придется столкнуться с «войском, вдвое большим, нежели они рассчитывают, к тому же занявшим позиции по своему усмотрению; для успеха осуществления плана нужно только соблюдать полную тайну».