Россия против России. Гражданская война не закончилась - стр. 5
Но вот времени у него уже не оставалось! Да и войска вышли из повиновения.
Генерал Духонин провел в Могилеве совещание, на котором решили перевести Ставку в Киев. Но на Украине возникла своя власть, желавшая отгородиться от России. Центральная рада ответила отказом, заявив, что Киев «мало пригоден по техническим условиям». Главнокомандующему русской армией некуда было деваться.
Генерал хотел избежать братоубийственного сражения между солдатами русской армии и приказал верным ему ударным батальонам покинуть Могилев. Ревком, состоявший из большевиков и левых эсеров, объявил, что помещает Духонина под домашний арест. Главнокомандующий остался совершенно один. Никто не пришел ему на помощь. Даже батальон георгиевских кавалеров, охранявший Ставку, перешел на сторону красных. Генерал горько сказал:
– Я имел и имею тысячу возможностей скрыться, я знаю, что Крыленко меня арестует и, может быть, даже расстреляет, но это будет солдатская смерть.
Смещенного с должности генерала Духонина держали в его собственном салон-вагоне. Судьба его решилась в тот день, когда на вокзал прибыл поезд с наркомом по военным делам Крыленко. Арестованного Духонина привели в крыленковский поезд.
Его должны были отправить в Петроград. Но опьяненные сознанием собственной власти матросы требовали выдать им Духонина на суд и расправу. Все это произошло в считаные минуты. Собралась толпа: матросы и пехотинцы жаждали крови. Требовали, чтобы генерал вышел к ним. И когда он вышел, толпа растерзала его.
«Ставка взята, и весь технический аппарат командования в руках новой власти», – удовлетворенно писал в своих воспоминаниях Крыленко.
Он сообщил в Петроград: «Если передать дело судебному следователю, обязательно вскрытие. Предлагаю прекратить дело постановлением государственной власти… Возбуждение дела с обязательными допросами матросов едва ли целесообразно».
Убийство осталось безнаказанным.
В годы Гражданской войны выражение «отправить в штаб к Духонину» стало крылатым и означало казнь без суда и следствия. Сам Крыленко никогда не выразил сожаления по поводу гибели Духонина.
Возможно, Николай Васильевич отнесся бы к этому трагическому эпизоду иначе, если бы подозревал, что с ним через двадцать лет поступят точно так же: в 1938 году расстреляют как «террориста и контрреволюционера»…
Русской армии как единого механизма, подчиняющегося воле командования и способного выполнять боевые приказы, больше не существовало. Начальник штаба 12-й армии прислал новому главкому Крыленко свой доклад:
«Армии не стало – есть огромная, усталая, плохо одетая, с трудом прокармливаемая, озлобленная толпа людей, объединяемая жаждой мира и всеобщим разочарованием. Достаточно натиска небольших неприятельских сил, чтобы вся эта масса людей ринулась в тыл, все сокрушая, поедая и уничтожая на своем пути».
Крыленко, в свою очередь, обратился в Совет народных комиссаров:
«Изголодавшиеся массы бегут и, движимые инстинктом самосохранения, затевают в местностях прифронтовой полосы погромы в поисках денег и хлеба. Недостаток фуража и ослабление конского состава делают невозможным вывоз материальной части и артиллерии. Армия неспособна даже стоять на позиции. Фронта фактически нет».
18 декабря Крыленко доложил Совнаркому, что армия утратила боеспособность и придется принять любые условия, которые выставят немцы при заключении мира. Но невозможно же остаться без вооруженной силы.