Россия и США: познавая друг друга. Сборник памяти академика Александра Александровича Фурсенко / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko - стр. 60

Идеологический вызов со стороны исламского фундаментализма заставил американское правительство, экспертов и общество вернуться к обсуждению публичной дипломатии, которая, несмотря на ее деятельность на постсоветском пространстве, считалась забытым инструментом внешней политики. В США развернулись масштабные дискуссии, были написаны тысячи новых книг, выдвинуты новые концепции и стратегии публичной дипломатии. Подводя итог этим дискуссиям, можно отметить следующее. Во-первых, концепция «мягкой силы», выдвинутая американским политологом Дж. Наем в начале 2000-х гг., прочно вошла в политический дискурс Вашингтона. Публичная дипломатия как практический инструмент реализации «мягкой силы» или как инструмент обеспечения привлекательности экономических, политических и культурных ценностей государства, о чем, собственно, и пишет политолог, стала подменяться термином «мягкая сила». Во-вторых, обсуждение проблем публичной дипломатии охватило не только историков, политологов и международников. Эксперты в области изучения СМИ, политической коммуникации, избирательных технологий и маркетинга также стали выдвигать свои предложения по повышению эффективности публичной дипломатии для администраций Дж. Буша-младшего и Б. Обамы. В итоге идеи публичной дипломатии как инструмента продвижения позитивного бренда нации или как о методе стратегической коммуникации получили распространение среди деятелей Госдепартамента, Белого дома и СНБ. Многообразие всех этих дискурсивных полей в публичной дипломатии создало хаос в умах американских дипломатов и служащих Госдепартамента, которые занимались реализацией конкретных программ. Публичная дипломатия существует, но никто толком не знает, как правильно ее обозначить: публичная дипломатия, мягкая сила, стратегическая коммуникация или брендинг. До сих пор в различных документах Госдепартамента, СНБ или Конгресса используются все указанные термины, но обозначают они по сути одно и то же – использование правительством США программ в области информации, образования и культуры для решения политических задач в зарубежных странах.

Под влиянием этих дискуссий новые понятия были введены в практическую плоскость публичной дипломатии. В самой последней стратегии США по публичной дипломатии введен принцип стратегической коммуникации. Стратегическая коммуникация понимается Вашингтоном как трансляция единого месседжа, дающего объяснение действиям правительства США. Программы публичной дипломатии должны нести в себе позитивный посыл о США и молниеносно реагировать на негативную информацию о них.[182] Долгосрочные цели публичной дипломатии по распространению ценностей Америки, которые традиционно реализовывались при помощи программ культуры и образования, не отрицаются, но на передний план вышла краткосрочная политическая реклама позиции или действий США по тому или иному вопросу международных отношений. Стратегия создала новый механизм реализации публичной дипломатии. Отдел стратегической коммуникации и публичной дипломатии, а также отдел стратегических антитеррористических коммуникаций в Госдепартаменте стали основными звеньями разработки программ публичной дипломатии.[183] В 2009 г. эти ведомства стали подчиняться особому отделу по публичной дипломатии в СНБ, который имеет название «Директорат глобального вовлечения» (