Россия и США: познавая друг друга. Сборник памяти академика Александра Александровича Фурсенко / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko - стр. 43
«Нью-Йорк, 4 февраля 1790 г.
Дорогой сэр,
Ваше любезное письмо от 9 января, в которое было вложено письмо от сентября (6 сентября 1789 г. – С. И.), попало мне в руки только несколько дней назад. В этом последнем развивается важная (a great) идея, она может послужить законодателям основой для многих интересных размышлений, в особенности на предмет формирования и обеспечения государственного долга. Может ли она быть принята в той мере, в какой это склонны допустить Ваши рассуждения, – это вопрос, к которому мне следовало бы обратить свои мысли в большей мере, нежели я до сих пор мог. Оправданием мне будет только то, что я вырабатывал обстоятельное мнение по этому вопросу. Хотя мои первые мысли на сей счет совпали со многими Вашими, <процесс выработки развернутого мнения> привел меня к убеждению, что доктрина эта не во всех отношениях совместима с ходом человеческих дел. Попытаюсь описать основания моего скептицизма.
“Поскольку земля принадлежит живущим, а не умершим, всякое живущее поколение вправе связывать обязательствами только себя.
Во всяком обществе воля большинства связывает целое.
В соответствии со статистикой смертности, большинство тех, кто в любой данный момент достиг зрелости, достаточной для выражения их воли, проживет еще не более 19 лет.
В таком случае именно этим сроком ограничена юридическая сила (validity) любого закона, принимаемого обществом.
А в пределах этого ограничения никакое выражение общей воли не действительно, если оно не выражено открытым текстом”.[96]
Насколько я понимаю, таков ход Вашей аргументации.
Законы демократического государства (the acts of the political Society)[97] можно разделить на три класса:
1. Основной закон политического устройства, или конституция государства (The fundamental Constitution[98]of the Government).
2. Законы, содержащие такие положения, какие делают невозможной отмену их <простым> волеизъявлением законодательного собрания.
3. Законы, не характеризующиеся таким качеством неотменяемости.
Хотя к конституции Ваша доктрина в теории может быть применена, представляется, что на практике против этого есть весьма серьезные возражения. Не стало ли бы политическое устройство, столь часто пересматриваемое, слишком изменчивым, чтобы оно могло сохранять способность поддерживать существование тех предрассудков в свою пользу, какие внушает древность <политического устройства> и какие, может быть, являются средством, <полезным> для сохранения даже самых рациональных политических устройств в самый просвещенный век? Не породила ли бы практика такого периодического пересмотра опасные политические клики (factions), которые без нее, может быть, вообще не появились бы? In fine,[99] не будет ли власть, самое существование которой после фиксированной даты зависит от активного и легитимного вмешательства (on some positive and authentic intervention)[100] самого общества, слишком подвержена случайностям и последствиям фактического междувластия?[101]
Что касается законов 2-го класса, то представляется, что как теория, так и практика требуют исключения из применения этой доктрины по крайней мере следующих <сфер>:
Если земля – дар природы тем, кто на ней живет, то их право может распространяться только на землю в ее естественном состоянии.