Россия и США: познавая друг друга. Сборник памяти академика Александра Александровича Фурсенко / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko - стр. 20

Наряду с «обвалом» военного производства причину кризиса он видел в прекращении кооперации с бывшими союзными республиками, которые снабжали Россию (имелась в виду РСФСР) сырьем, инструментарием и получали от нее машины и другие товары. Еще одну причину происходившего в области экономики А. А. видел в хаосе в банковском деле и финансовой системе в целом. «Нормальное функционирование финансовой системы – основа любой успешной рыночной экономики. Но в России оно далеко от нормального, – считал А. А. – В стране создано 30 000 частных и получастных (выразительный термин, примененный автором. – Р. Г.) коммерческих банков и бирж. Они действуют бок о бок с Государственным Центральным банком. Но нет ни новой денежной системы, ни регулируемого валютного курса рубля. Самая опасная черта нынешнего финансового кризиса – галопирующая инфляция. В близком будущем она может превратиться, по мнению экспертов, в гиперинфляцию. В феврале 1992 г. американский доллар можно было обменять на 120 руб., в 1993 г. – на 700, в феврале 1994 – на 1700. В середине 1994 валютный курс был около 2000 руб. за доллар, а в феврале 1995 г. – 5000 руб.».[33]

А. А. предвидел «в близком будущем массовую безработицу, которая могла, в свою очередь, угрожать демократическим реформам в стране». Согласно расчетам, которыми он пользовался, в обозримом будущем инфляция, включая скрытую, могла достичь 10–20 %, составляя по официальным данным 1 %, а по оценке Международной организации труда – 6–8 %. Хотя предвидение А. А. относительно безработицы оказалось далеким от полного осуществления, причины сохранения занятости были тоже неутешительны и заключались в низком уровне производительности труда и недостаточной эффективности производства в целом.

Что касается добычи и экспорта нефти и газа, то А. А. вопреки мнению ведущих российских экономистов не видел в этом опору для экономики России ввиду падения добычи нефти с 1991 г. примерно на две трети. Он не считал ее надежным источником твердой валюты для казны не только по этой причине, но и потому, что нефтяная промышленность постепенно становилась независимой от государственного контроля. Это относилось не только к новым корпорациям, таким как «Тюмень-нефть» и «Газпром», но и к сотням (!) частных компаний, покупавших правительственные лицензии на экспорт нефти. Механизм дела, в изложении А. А., состоял в том, что эти компании главную часть своей нефти продавали за границу странам Балтии или через их посредство, а выручку инвестировали в зарубежные банки или компании. По российским сведениям, только 25 % доходов от нефтяного экспорта поступали в Россию, налогообложение остальных нефтяных доходов было для России невозможно. Нефтяные доходы шли на оплату импорта продовольствия. Его производство внутри страны А. А. считал задачей, важной для «политического положения в стране и самой судьбы русской нации».[34]

Опираясь на источники, которые представлялись ему надежными, А. А. считал, не скрывая своего к этому отношения, что Россия ежемесячно теряла от 1,5 до 9 млрд долларов, нелегально или полулегально оказывавшихся за границей в то время, когда правительство настойчиво добивалось предоставления России Международным валютным фондом 1,5 млрд долларов для стабилизации ее финансовой системы. Ссылка А. А. на полулегальность означала указание на несовершенство российского законодательства. А. А. считал отсутствие мер для привлечения капитала в российскую экономику и его защиты одной из причин сложившейся ситуации. Другой причиной был политический строй новой российской государственности, не вызывавший у инвесторов доверия.