Россия и православный Восток. Х – начало ХХ вв. - стр. 4
Важной формой византийской церковной жизни, заимствованной на Руси, были монастыри. Антоний Печерский, основатель колыбели русского монашества, Киево-Печерской лавры, был афонским пострижеником и принес с Афона тип пустынножительного монастыря, удаленного от людей. Позднее Феодосии, великий организатор монашеского общежития, ввел специально привезенный из Византии реформированный устав Студийского монастыря. Есть свидетельства, что в 980 и 1016 гг. на Афоне были русские (славянские) монахи; первый крупный собственно русский монастырь на Святой Горе, св. Пантелеймона, сменивший более древнюю обитель Ксилурга, появляется с 1169 г. Вместе с тем, в Киеве быстро усваивается и другой тип византийского монастыря – ктиторский, княжеский. Под 1037 г. летопись сообщает о закладке Ярославом Мудрым монастырей св. Георгия и св. Ирины. Это были фамильные монастыри княжеского семейства, посвященные патрональным святым князя и княгини. Оба монастыря предназначались для погребения членов правящего дома.
В курсе истории Киевской Руси и истории Русской церкви много говорится о национальных особенностях русской религиозности и отличиях русских церковно-государственных отношений от Византии – например, о культе святых князей, о тяготении к государственной церкви. Для нас же интерес представляет другая сторона вопроса – а именно тот огромный пласт византийской культуры, который составил фундамент русской культуры Киевского периода. Первостепенное значение в культуре имели переводные памятники письменности, которые в значительной мере заимствовались через посредство южнославянских переводов. На первом месте по своей практической значимости стояли богослужебные книги – литургии Василия Великого, Иоанна Златоуста, Преждеосвященных Даров. Славянские книги приобретались через купцов, паломников в Святую Землю и на Афон, где были болгарские писцы. За ними следуют переводы Священного Писания. Заимствуется переведенный Мефодием Номоканон XIV титулов – основной на тот момент сборник церковного и гражданского права под редакцией патриарха Фотия. Византийское право было по сути просто «пересажено» на Русь и освоено недостаточно, о чем свидетельствует летописный эпизод 996 г., закрепивший в национальном сознании возвращение к традиционной уголовной норме вирных штрафов. Богословская и гомилетическая литература заимствуются на Руси фрагментарно, прежде всего в составе сборников. Русь, в отличие от Византии, не имела многовековой традиции классической образованности. Древнерусский читатель не был знаком с понятийным аппаратом греческой патристики и плохо понимал ее. Отсюда отсутствие в оригинальной древнерусской литературе таких фундаментальных жанров, как догматический и экзегетический. В Киевскую эпоху не было необходимости полемики с ересями. Основной акцент в произведениях митрополитов-греков падает на повествовательный элемент. Христианское благовествование на Руси усваивалось через повесть и поучение. К древнеболгарским памятникам восходят сборники Златоуст и Златоструй; Изборник Святослава 1073 г. также имеет болгарский прототип эпохи царя Симеона; обнаружены источники другого сборника, долгое время считавшегося оригинальным – Изборника Святослава 1076 г. Со святоотеческой литературой тесно переплетены славянские версии греческих апокрифов и византийских хроник. На древнерусское летописание наибольшее влияние оказали переводы двух византийских хроник – Георгия Амартола и Иоанна Малалы. В области агиографии следует упомянуть переводы проложных житий, т. е. кратких житий, читаемых во время богослужения.