Росич. И пришел с грозой военной… - стр. 26
Не судьба. Это было распоряжение наместника царя на Дальнем Востоке вице-адмирала Алексеева. Распоряжение четкое и емкое, не подразумевавшее никаких недоговоренностей. Если коротко, то наместник приказывал командиру «Варяга» идти в Порт-Артур, минуя какие бы то ни было нейтральные порты. Если случится так, что путь окажется прегражденным, прорываться с боем, развив полную скорость, на которую вообще способен крейсер, ни на минуту не сбавляя хода, не прибегая ни к каким маневрам. Крейсер обладает достаточной скоростью – и чтобы прорваться, и чтобы уйти от возможной погони. Ровно через двадцать часов на траверзе Порт-Артура крейсер будет встречен основными силами флота Тихого океана.
Командиру «Корейца», дабы не стеснять своим тихим ходом «Варяг», предписывалось, используя низкую осадку корабля и мелкие глубины в шхерах близ Чемульпо, прорываться самостоятельно и по способности. В случае невозможности прорыва Беляеву дозволялось самостоятельно принять решение либо о принятии решительного боя, либо о выбросе на мель и уничтожении корабля, дабы тот не достался противнику. В случае прорыва в открытое море иметь курс на Порт-Артур, на траверзе которого его будут ожидать через двое суток.
Вот как хочешь, так и понимай, но ни влево, ни вправо шагнуть – ни-ни. Приказ не подразумевал под собой никаких коллизий. Никакой тебе дипломатии, никакого намека на нейтралитет порта: прямолинейно, по-военному четко. Есть воинский долг. Извольте исполнять.
В душе Руднев испытал облегчение, так как решение было принято за него, а ему оставалось его только исполнить. Опять же это ни в коей мере не умаляло его достоинства перед командирами стационеров, которым он с гордым видом сообщил и намерении принять бой. Подспудно еще имелась надежда на то, что японцы все же не столь уж и хорошие вояки, – как известно, любой предмет цивилизации в руке дикаря превращается в бесполезную вещь, – так что, возможно, все не так плохо.
В одиннадцать тридцать русские корабли снялись с якоря и двинулись на выход с рейда. До острова Идольми условлено идти вместе. Руднев не спешит. «Варяг» картинно медленно движется мимо итальянского крейсера, на котором выстроился экипаж, провожая русские корабли на смертельную схватку. Взгляд на другие корабли иностранцев – там тоже заметно движение. Что ж, желаемое достигнуто: неизгладимое впечатление он произвел – теперь пора выполнять свой воинский долг и распоряжение наместника.
«Кореец» за это время успел уже набрать максимальный ход, и, учитывая попутное течение, его скорость никак не меньше семнадцати узлов – так быстро этот кораблик еще не бегал в своей жизни. «Варяг» тоже ускоряется. В тот момент, когда он поравнялся с канонеркой, та уже приближалась к Идольми, крейсер продолжал двигаться вперед, развив максимальную скорость, какую вообще можно развить без большого риска при движении по фарватеру, а с учетом попутного течения – это около двадцати узлов. В машинном отделении прекрасно осознают, что их жизни в настоящий момент зависят не от таланта командира, не от точности стрельбы комендоров: сейчас все решают машина и скорость.
Ради этого механики готовы пойти на многое, вплоть до перекрытия предохранительных клапанов, чтобы поднять максимально возможное давление пара, – оно превышает то, что было применено на испытаниях, а тогда крейсер сумел перевалить двадцатитрехузловую отметку. Есть кое-какие неполадки – опять же подшипники на валах могут перегреться, с этим уже были проблемы. Но кто сказал, что нельзя? В особых условиях, кратковременно, вполне возможно – все же это позволит оторваться от погони. А условия куда уж особеннее. Другое дело, что моряки к этому готовы, но команды выдать полный ход нет. Опасно: чем выше скорость, тем больше радиус разворота, что совсем не желательно в узости прохода. «Варяг» и без того идет с запредельной для этого места скоростью.