Романовы. Ошибки великой династии - стр. 12

Далее начинаются исторические преобразования Петра, крестьян, как известно, приписывают к заводам, людей тысячами швыряют со стройки на стройку.

А Лейбниц – горячий (и авторитетный в Европе) сторонник России: «Наша обязанность и счастье состоят в том, чтобы, насколько это в нашей власти, способствовать царству Божьему, которое – у меня нет сомнений – заключается в широчайшем распространении настоящей добродетели и мудрости… Одному подобному человеку (речь о Петре. – И. Ш.) влить усердие к славе Божьей и совершенствованию людей значит больше, чем победа в сотне сражений… Европа находится сейчас в состоянии перемен и в таком кризисе, в котором она не была со времён империи Шарлемана». (Шарлеман – император Карл Великий).

Это уже 1712 год. Отдадим должное интуиции Лейбница – феерический финиш XVIII века и крах феодальной Европы он предвидел раньше всех. Сам Лейбниц в итоге в Россию не переехал, зато переехал Эйлер, и ещё десятки полезнейших людей, для которых мнение Лейбница много значило.

Вместе с введением европейского образования и культуры в Россию у Лейбница появляется политическая задача – сохранить политическое равновесие, сбалансировать чрезмерное французское влияние немецко-русским союзом… «Царь должен основать русскую Академию». В октябре 1711 года они встречаются.

«Я ни в чём не испытывал такой нужды, как в великом человеке, который достаточно хотел бы приняться за такое дело… Ваше Царское Величество подобными героическими проектами принесёте пользу и благодеяния несчётному числу не только современных, но будущих людей… Кажется особым промыслом Божьим, что науки обходят земной круг и вот теперь должны прийти в Скифию и что Ваше Высочество на этот раз избраны в качестве инструмента, ибо Вы, с одной стороны, из Европы, а с другой, из Китая берёте себе наилучшее; и из того, что сделано обоими посредством хороших учреждений, можете сделать ещё лучше. В вашей Империи большей частью ещё всё, относящееся к исследованию, внове и, так сказать, на белой бумаге, можно избежать бесчисленных ошибок, которые постепенно и незаметно укоренились в Европе. Известно, что дворец, возводимый совершенно заново, выходит лучше, чем если над ним работали многие столетия, возводя, улучшая и многое изменяя… Я считаю небо своим отечеством, а всех людей доброй воли его согражданами, поэтому мне лучше сделать много добрых дел у русских, чем мало у немцев или других европейцев…»

Благородные слова. А если использовать математический термин, симпатии Европы тогда определялись – Градиентом Просвещения. Т. е., где уровень Просвещения рос быстрее, туда и устремлялись их надежды и усилия.

Но самые громкие дебаты о России разгорелись с выходом к трибуне двух главных ораторов того века – Вольтера и Руссо.

В России в то время, напомню, крепостничество растёт вглубь и вширь, закрепощаются украинцы, отчасти и новоприобретённые белорусы. Но когда – важный, часто забываемый момент! – разделываемая Польша попробовала склонить на свою сторону европейское общественное мнение, симпатии и поддержка Просветителей остались на стороне Екатерины. Поляки получили из Франции, от энциклопедистов только проект Конституции. По сути, инструкцию: займитесь-ка, поляки, собственным цивилизовыванием, в усечённых размерах это вам будет легче.