Роман на салфетках. Сборник рассказов - стр. 4
– А такая. Почти настоящая. Вот, смотри, – и вытащила какую-то фотографию, всучила Рите в руки.
Нотариус поднял брови, но профессиональная сдержанность не дала ему вмешаться.
На фотографии был дедушка, обнимающий Зину.
– Нет! Не может быть! – прошептала Рита.
Стало как-то обидно за дедушку, такого выдающегося во всех отношениях человека, который непостижимым образом сошёлся с недалёкой, вульгарной, да и некрасивой Зиной. Да так, что никто и не знал. Это был шок для всех присутствующих.
Нотариус, старый дедушкин приятель, всё-таки не смог сдержаться, и спросил:
– Позвольте, Зинаида… эээ …Васильевна, я вас правильно понял, что вы утверждаете, что состояли с покойным в… отношениях?
– Ты что, тупой? – она перестала церемониться, – конечно, состояла.
– А кроме фотографии, вы могли бы чем-то ещё это подтвердить?
– Почему это я должна это подтверждать?! – вспыхнула Зина, а нотариус продолжал:
– Например, какие-то особые приметы на теле, родинки, шрамы…
– Не было у него никаких примет и шрамов, – отрезала она.
Рита подняла голову и удивлённо посмотрела на Зину и на нотариуса.
Нотариус удовлетворённо кивнул и продолжил:
– Прошу внимания, продолжаем. Это напрямую к делу не относится и сути завещания изменить не может.
– За что же ей квартира? – спросил кто-то из гостей громко.
– Этого я не знаю, – сухо ответил нотариус, – продолжим.
– Да что там продолжать? – спросил тот же голос, – ложки-вилки делить?
– Я ещё не закончил. Маргарите Михайловне, – он посмотрел на Риту, – завещан…
Он сделал паузу и поднял глаза на присутствующих. Кто-то сострил:
– Чайник?!
– Земельный участок с домом близ города Усти-над-Лабем Устецкого края Чешской республики.
Наступила тишина, было такое ощущение, что присутствующие перестали дышать.
– Это шутка такая? – спросил кто-то.
– Моя профессия к шуткам не располагает.
– А откуда это? Откуда земля, дом? При чём тут Чехия??? – Рита обрела голос.
– Если кратко, родители покойного были родом из известного чешского рода, и владели в Чехии, тогда бывшей частью Австро-Венгрии, порядочным богатством, включая землю и старинное поместье. Его отец, офицер, участвовал в Первой мировой войне, естественно, на стороне Австро-Венгрии, попал в русский плен. Добровольно вступил в чехословацкий корпус в составе русской армии. После революции вместе с корпусом направился во Владивосток для эвакуации, был вынужден отбиваться от намеревавшихся разоружить их красноармейцев. Был ранен и оставлен под Иркутском на попечение семьи местного врача, который выдал его за своего пропавшего в войну сына, что для окружающих объясняло его образованность, а русским он с детства владел в совершенстве благодаря русской бабушке. Чудом выжил. Женился на приёмной дочери врача, которая и выходила его после тифа. Вскоре родился дедушка. Ну а дальше – в Чехии была проведена реституция, дедушку нашли какие-то его дальние родственники, и он получил то, что принадлежало его предкам.
Это казалось насколько невероятным, даже сам факт принадлежности к древнему роду. А уж целое поместье – ну не бывает так! Присутствующие были ошеломлены, все без исключения. А Зина, казалось, просто оцепенела; полученная дача и квартира её уже не радовали, она просто забыла про них. «Негодяй», – шептала она.
– У меня ещё одно сообщение и несколько распоряжений о более мелком имуществе. Покойный просил довести до сведения присутствующих, что Маргарита Михайловна, удочерённая им после трагической смерти её родителей, была в свою очередь ими удочерена из детского дома в возрасте одного года. Это никак не влияет на действительность завещанных ей активов; воля покойного была такова, чтобы сообщить об этом после его смерти.